Вениамин Каверин - Верлиока

— Леон! Как красиво! Я бы сказал — слишком красиво. Вот вы явились на свиданье с букетом роз — тоже красиво. Я еще никогда не дарил девушкам цветы, а ведь, надо полагать, это им нравится? Просто не приходило в голову, а кроме того, мы видимся с Ивой так часто, что все мои деньги пришлось бы истратить на цветы. А их немного. Вы понимаете, я стесняюсь всякий раз просить деньги у Платона Платоновича, хотя он получает персональную или даже какую-то сверхперсональную пенсию. Ольга Ипатьевна говорит, что все ужасно подорожало. А вы богатый? Эта машина собственная — или вы хотели, как говорится, блеснуть?

Молодой человек, который снова стал похож на бабочку, вдруг ответил такой длинной фразой, что, пока Вася дождался конца, он забыл начало. Конец был такой:

— …и я был бы в восторге, если бы мои предположения оправдались, поскольку после надлежащего разъяснения вопрос мог бы решиться в положительном смысле.

— То есть в том смысле, что мы могли бы сделаться друзьями? Да, конечно. Но понимаете, мне почему-то кажется, что, хотя мы встретились впервые, вы чувствуете ко мне что-то вроде отвращения.

В ответ он получил еще более длинную фразу, из которой ему удалось понять, что подобное предположение очень похоже на шутку и что, напротив, ему очень нравится такая вызывающая изумление откровенность Васи.

Короче говоря, разговор не вязался, и нет ничего удивительного, что молодой человек вдруг сел в свой «мерседес» и уехал. И, конечно, как только машина скрылась за поворотом, из кустов появилась Ива. Она была в легком платье и замерзла, пока пряталась в кустах. Нос посинел, и, поминутно вытирая его, она размазала по всему лицу губную помаду.

— Хороша! У тебя с собой зеркало?

— Я его разбила!

— Зачем?

— Мне хотелось убедиться в том, что можно разбить зеркало — и ничего не случится.

— И не случилось?

— Я подвернула ногу. Не очень. Как ты думаешь, Рыжик, почему он тебя испугался? Вы встречались?

— Во-первых, прошу не называть меня Рыжиком. А во-вторых, подслушивать подло.

— Я знаю, — жалобно сказала Ива. — Но, понимаешь, интересно!

— И вообще, ты напрасно позволяешь этому старику ухаживать за собой.

— Почему же старику? Двадцать пять лет! Он показывал мне паспорт.

— Нет, он старик, — упрямо возразил Вася. — Ему по меньшей мере лет сто. Или двести.

в которой похожий на бабочку молодой человек посещает Ивановых, а из Алексея Львовича вылетают искры

"Мерседес", в котором сидела Ива рядом с молодым человеком, видели в эти дни не только на улицах Москвы, но в Абрамцеве, в Загорске — очевидно, Ива показывала своему новому другу достопримечательности столицы.

…В новом нарядном платье, с аккуратно накрашенными губами, она сидела за обедом и притворялась, что с аппетитом ест гороховый суп. Она вздрогнула, услышав шум подлетевшей машины, и, когда Марья Петровна спросила, кто бы это мог быть, ответила:

— Не знаю.

Молодой человек легко подошел к подъезду, негромко постучал, а когда Марья Петровна открыла двери, поклонился ей так изящно, что она невольно почувствовала себя даже не в девятнадцатом, а в восемнадцатом веке.

— Прошу извинить меня, глубокоуважаемая Мария Петровна, — сказал он, — но некоторые черты в характере вашей прелестной дочери побудили меня явиться к вам без предварительного уведомления. Позвольте представиться: Леон Спартакович Пещериков.

— Пожалуйста, — только и ответила растерявшаяся Марья Петровна.

Гость прошел в столовую, где Алексей Львович встретил его с недоумением, а Ива — сдержанно, стараясь изо всех сил казаться старше своих лет и поэтому выглядевшая года на два моложе.

— Прошу извинить меня, глубокоуважаемый Алексей Львович, но обстоятельства, связанные с некоторыми чертами характера вашей дочери, не позволили мне предварительно осведомить вас о моем посещении. Меня зовут Леон.

Нельзя сказать, что это изысканное представление не понравилось Алексею Львовичу, который много лет читал лекции в Библиотечном институте и требовал от своих учеников, чтобы они говорили не запинаясь. Но называть своего неожиданного посетителя по имени, без отчества показалось ему неприличным.

— Очень приятно, — сказал он. — Но хотелось бы узнать, как вас все-таки по батюшке?

— Леон Спартакович, — с готовностью ответил молодой человек.

— А позвольте узнать, Леон Спартакович, чему я обязан вашим посещением?

Молодой человек засмеялся.

— Ах эта Ива, проказница, шалунишка! Неужели она не поставила вас в известность о нашем совместном намерении, не нуждающемся, по ее мнению, в вашем одобрении и согласии? Существует много вариантов того, что я считаю честью вам сообщить. Вопреки очевидной старомодности я предпочитаю два нижеследующих: сочетаться законным браком и предложить руку и сердце.

Другое старомодное, но сохранившееся понятие, а именно — «ошеломить», некогда означало "ударить по шелому". Для Алексея Львовича оно в эту минуту подходило, хотя никакого шелома не было, разумеется, на его почтенной седой голове.

— Позвольте, как же так? — спросил он. — Это невозможно! Моей дочери еще рано думать о замужестве. Она в десятом классе, и ей только шестнадцать лет.

— Почти семнадцать, — заметила Ива.

— А давайте не будем заставлять ее думать, — мягко улыбаясь, сказал молодой человек. — Дело в том, что я — Главный Регистратор всех входящих и исходящих в городе Шабарша. Не следует думать, что это незначительная канцелярская должность. Можно смело сказать, что по моему служебному положению я не ниже, если не выше, любого подающего надежды министра. Я располагаю единственной в городе электронно-вычислительной машиной. Вот мы ее и заставим подумать.

Впоследствии Ива утверждала, что первая искра вылетела из Алексея Львовича именно в эту минуту. По-видимому, он уже начинал вспоминать, что в годы войны командовал артиллерийской батареей.

— То есть вы, кажется, хотите сказать, что какая-то машина будет решать, за кого ей выйти замуж? — спросил он.

— Ну зачем же понимать мои слова так буквально? — осторожно заметил Леон Спартакович. — Ведь вопрос в основном как будто решен. Просто я считаю своим долгом заранее предусмотреть ссоры и недоразумения, без которых редко обходится семейная жизнь. Вот тут ЭВМ действительно может помочь. А впрочем… — Тут к его осторожности присоединилась деликатность. — Мы с Ивой считаем, что все это должно произойти не сегодня и не завтра, а, может быть, через два-три года, в заранее обусловленный срок. Если вы разрешите, я стану время от времени бывать у вас, мы познакомимся ближе и после надлежащего рассмотрения вопроса как вы, так и Мария Петровна, будем надеяться, убедитесь, что лучшего выбора ваша дочь сделать не могла.