Тамара Крюкова - Хрустальный ключ

В полночь мачеха падчерицу подняла и к озеру повела. Девочка идет, а сама будто во сне. Привела ее мачеха к озеру, поставила на пенек, зелье какое-то попить дала, и давай вокруг пня кружить да приговаривать:

Годы, бегите,

Годы, спешите,

Молодость, годы, ее отнимите.

Там отнимите,

Тут не прибавьте,

Годы, меня молодой вы оставьте.

Вот пролетают года как мгновения,

Молодость - миг,

Зрелость - виденье.

Все, словно быстрые кони, промчалось.

Жизнь пролетела, осталась лишь старость.

Годы, уйдите

И прочь улетите,

Годы, меня молодой сохраните.

При этом девочка, что на пеньке стояла словно одурманенная, начала расти не по дням и по часам, а по минутам. Вот уже она не ребенок, а подросток, вот уж взрослая девушка. А у ведьмы-молодухи если и были какие морщинки, все разгладились. Чем старше становилась девочка, тем бодрее и краше молодуха, словно силы и молодость от дочки лесниковой к ней переходили.

Подкова на груди у лесника раскалилась, обожгла его, и слетели с мужика колдовские чары. Так вот какой ценой она молодость свою покупает! Значит старики, которых в лесу находили, да в краже детей винили, сами теми детьми и были. За одну ночь они всю свою жизнь до старости проживали, да так и умирали, не успев пожить, а ведьма молодела всем на удивление. Снял лесник подкову, выскочил из засады, да и набросил веревку с подковой прямо ведьме на шею. Завизжала она, завертелась волчком, стала веревку с шеи рвать, а подкова знай жжет бесовку. Столкнул лесник ведьму прямо в озеро. Почернело озеро, вскипела в нем вода, вспенилась, а лесник не стал дожидаться, что дальше будет, подхватил свою дочь на руки, и бегом в сторожку.

Три дня и три ночи спала девушка, а как проснулась, ничего не помнит. Ни того, что еще три дня назад маленькой девочкой была, ни мачехи-ведьмы. Так и осталась она взрослой девушкой. Пожили они недолго в сторожке, а потом лесник собрал весь свой нехитрый скарб, да и подался с дочкой в другие края.

А озеро с тех пор словно подменили. Будто иссяк чистый родник, что его питал. Черной стала вода в озере, дно зловонной тиной покрылось. Заросло озеро ряской да осокой. Поселились в нем жабы, да пиявки, и превратилось оно в болото, которое и по сей день зовут Ведьминым".

На деревню опускалась ночь. В домах один за другим гасли огни. Все засыпало, только сверчки заступили на свою ночную вахту и завели долгую песню.

Петька и Даша упросили бабушку разрешить им спать на чердаке. Тут ребятам нравилось все: и приставная лестница, которая вела на чердак и то, что здесь не было электричества, и спать нужно было укладываться при свете фонарика.

Потолок на чердаке был покатый, деревянный, и не потолок вовсе, а крыша, только с изнанки. С перекладин свешивались гирлянды чеснока, лука и пучки целебных трав. Бабушка не признавала лекарств. У нее была своя природная аптечка. Она знала, какой траве какое время для сбора, и от какой хвори она помогает. Мебели на чердаке не было, если не считать пары сломанных стульев, старой прялки, да видавшего виды, старинного сундука. Сундук потемнел от времени, а кованые железом углы потускнели. Внутри сундук пах нафталином и стариной, крышка была оклеена пожелтевшими открытками, на которых встречались странные буквы. Даша таких никогда не видела. В сундуке бабушка хранила старую одежду: плюшевые пальто на ватине, широкие юбки с оборками, расшитые рюшами кофты. Однажды бабушка решила их проветрить. Это был один из самых интересных дней. Петька доставал вещи из сундука и спускал их вниз, Даша примеряла то одно, то другое, а бабушка развешивала вещи на веревке. Петька подшучивал:

- Театр приехал. Тут у тебя, бабуль, полная костюмерная.

Кровати на чердаке не было. Зато на полу возле оконца была брошена огромная охапка душистого сена. Вечером было приятно плюхнуться на сено и заснуть, вдыхая терпкий, свежий запах лета и деревни.

Набегавшись за день, ребята улеглись на свою необычную постель, и Петька погасил фонарик. Пряный запах трав смешивался с ароматом сена. Вечер был теплый, и окно на чердаке было широко распахнуто. Где-то на другом конце улицы забрехала собака, чтобы показать, что она исправно несет свою службу. Ей начала вторить другая, третья...

Засыпая, Петька подумал, что вечера в деревне какие-то особенные, с неповторимыми деревенскими звуками. Даже собаки, казалось, лаяли как-то по-своему.

Даша не спала. Она слушала перекличку собак, но, наконец, и они угомонились, закончив ночную перебранку. Мир окутала ночь. Даша натянула одеяло под самый нос и лежала, уставившись на окно. Время от времени глаза у нее слипались, но она тут же стряхивала с себя сон, вздыхала и только плотнее куталась в одеяло. Петька уже спал, как вдруг услышал у себя над ухом жаркий шепот:

- Петь, ты спишь?

- Чего тебе? - сквозь сон спросил Петька.

- Петь, давай окно закроем.

- Ты что, в такую жару? - пробормотал Петька и повернулся на другой бок, но Даша потеребила его за плечо:

- А как ты думаешь, ведьма по ночам из болота не вылезает?

Петька приоткрыл один глаз и сердито посмотрел на Дашу:

- Больше ей делать нечего, как только из болота вылезать. Спи, ночь уже.

- Ага, - согласилась Даша, продолжая сидеть, глядя на Петьку круглыми от страха глазами.

- Вот навязалась на мою голову. Ложись, говорят, - приказал Петька и повернулся досматривать прерванный сон.

Даша покорно легла и опять натянула на нос одеяло. Ночь была полна таинственных звуков. Вдруг Даше показалось, что скрипнула калитка. Даша вся обратилась в слух. Тишина... Нет, вот за окном кто-то тяжело вздохнул. Вдруг это ведьма лезет по лестнице? Даша так и обмерла. Она быстро пододвинулась поближе к Петьке и ткнулась носом в его плечо. Петька только, только начал засыпать.

- Ну, чего еще? - разозлился он.

- Петь, можно я рядышком полежу. Я тихонько, тебе мешать не буду, всхлипнула Даша.

Ее лицо белело в темноте чердака. Глаза были широко раскрыты. Она была такая маленькая и так трогательно прижималась к Петьке, ища защиты, что Петьке стало жалко сестру, и всю его злость как рукой сняло.

- Не бойся, никакой ведьмы нет, - сказал он. - А если бы и была, у нас замки крепкие, и Шарик дом сторожит. Он никого на свете не впустит.

Петька накрыл Дашу одеялом и уткнулся было носом в подушку, но сон больше не шел к нему. Петька глядел в раскрытое окно. Бархатное небо было усыпано звездами, такими крупными и близкими, что казалось, протяни руку достанешь. Желтые, белые и голубоватые, одни горели ярко, другие тревожно перемигивались, словно далекие маяки.

- А почему тут звезды такие огромные и их больше, чем у нас в городе? - спросила Даша.

Петька вздрогнул от неожиданности. Он думал, Даша уже спит, но сейчас был даже рад, что можно вдвоем посмотреть на звездное небо.