Андрей Степанов - Сказки не про людей

Солдаты вязали Белую Королеву. Белый Король снова плакал — на этот раз от радости.

Черные построились грозными рядами. В этот момент на пороге кухни появилось белое войско. Фигуры шли нестройной толпой и тащили за собой упиравшийся коробок. Увидев черных во всеоружии, а свою королеву связанной, белые в ужасе застыли.

— Черные, слушай мою команду! — приказал Черный Король. — На счет три — в атаку! Раз! Два!

— Постойте! Постойте! — закричал вдруг Белый Король. — Ваше величество, не надо больше крови! Давайте все решим миром. Я снова займу свое место, и теперь уж точно буду править самодержавно, честное королевское. Мы будем играть без королевы и, разумеется, только по конституции, то есть по Правилам.

Черный Король задумался. Белое войско стояло, понурив головы.

— Милый, ну давай их простим, — сказала Черная Королева. — В конце концов, они не виноваты, что у них была такая главнокомандующая. И даже она не виновата — если бы Синус не покусал ей голову, она бы не нарушила Правил. И потом, если белых не будет — с кем мы станем играть?

— Хорошо, — сказал Черный Король. — Пожалуй, ты права, играть нам все равно надо. Но играть с белыми, когда у них нет королевы — это не благородно.

— Но как же быть? — спросил Белый Король. — Ведь если вы позволите моей дражайшей супруге вернуться в строй, все может повториться снова.

И тут Черному Королю пришла в голову гениальная мысль.

— А вот как быть, — сказал он. — Солдаты! Слушать приговор сюда! За героический поступок бывший Спичечный Коробок, исполнявший обязанности Черной Лошади, назначается Белой Королевой, и ему разрешается ходить по-королевски и даже говорить.

Все громко ахнули. Такой головокружительной карьеры не совершала еще ни одна проходная пешка.

— За нарушение всех правил, — продолжал Черный Король, — и покушение на зажаривание королевских особ, бывшая Белая Королева лишается дара речи, измазывается грязью и назначается Черной Лошадью.

Все ахнули еще громче. Бывшая королева очнулась и вдруг слабым голосом произнесла:

— Ии-го-го!

— Вот так-то лучше. Первая партия начинается через минуту! — командовал Черный Король. — Всем построиться на доске! И не забудьте ее грязью измазать, — покосился он в сторону бывшей королевы.

Когда его приказ был исполнен, и фигуры снова выстроились, Белый Король обратился к стоящему рядом с ним Бывшему Коробку:

— Сударь… то есть сударыня. Вы готовы? Считаю своим долгом за ваш героический поступок предоставить вам почетное право выбрать первый ход. Командуйте! Смелее!

Коробок оглянулся вокруг с гордым видом, чуть подпрыгнул на месте — и вдруг заорал что было силы:

— Черных — бить!!!

Над бескрайним простором Азии, над огромным ее Восточным рынком воцарилась ночь, что казалась с земли черным бархатом без складок. Беспросветна была эта ночь для слабых глаз человека, только узкий лунный серп сиял им во тьме. Но если бы взглянул человек в могучее шайтанье око — в умную зрительную трубу, подаренную миру проникновенным Абд Аль-Хасаном — то увидел бы он: кипит черное небо, как Восточный рынок по пятницам.

Увидел бы он, как вьются близ Земли мириады огней, словно стайки разноцветных мотыльков у драгоценной лампы. Вот танцуют золотые блестки — это резвятся беспечные ангелы. А вот проносятся мимо них красные искры — это мелкие шайтаны спешат с поручениями от серьезных бесов к серьезным бесам. Увидел бы вооруженный глаз, как в страхе кидаются прочь от шайтанов робкие мотыльки-силаты, что порхают только вблизи Луны и спускаются передохнуть на ее серебряные поля. А ночь длится, лунный серп забирается все выше и, кажется, уже на самый край неба поднялся он. Но нет у неба края — высоко, гораздо выше Луны, несутся красные искры. Они летят туда, где крошечные бесенята швыряют друг в друга ледышки-кометы и с хохотом ныряют в серные гейзеры кипящих планет. И еще выше летят — туда, где тишина и холод, где вечный вихрь несет по кругу тихие души сорвавшихся с моста в рай. И еще выше — туда, где медленно и важно плывут во мгле синие ледяные планеты. А дальше нет пути, там, в совсем уже необозримой вышине, — горячие, тяжелые и неподвижные звезды, приют ифритов, над ними — облака гиацинтового газа, над ними — Великая Стена, а уже за ней, говорят, ближняя дача Аллаха.

Мелкий шайтан Бобоназаров лежал на земляном полу в своей каморке на Восточном рынке, глядел на звезды в окошке под потолком и тяжко вздыхал. Он знал: не бывать ему больше на небе, не мчаться в гуще бесовских легионов под разноцветными звездами. Вот уже год прошел с той ночи, когда отправили Бобоназарова в вечную ссылку. Ахнули силы небесные, когда сам могучий Джибрил взял шайтана за шиворот, сказал ему краткое, но крепкое слово и, широко размахнувшись, швырнул на Землю. Чиркнула по небосклону красная искорка — рухнул шайтан в пожарный водоем. А когда вылез на берег у самого рынка, то отряхнулся, как мокрая собачонка, лег на землю — и заскулил. Ибо знал шайтан Бобоназаров, как тернист путь низвергнутых на Землю: обычно они не имеют собственных домов и питаются запахом шаурмы.

Так бы и было с ним, если бы не милосердие великого Шаддада, демона второй категории и амира Восточного рынка. Пригрел амир ссыльного, дал ему достойную беса работу, дал одежду и обувь, дал зарплату и человеческий вид. И даже служебную жилплощадь дал — с видом на небо. Целый год честно служил шайтан амиру: разгонял мух на рынке, пугал толстых прожорливых гулей, гонял худых и голодных русских чертей, и все у него было хорошо.

Все у него было хорошо, пока не встретил он сладкую Лейлу.

У амира была дочь Лейла, дева с вечно потупленными очами, которую никогда не касался ни человек, ни джинн, стройная, как дерево кипарис, что растет к югу от Восточного рынка. Каждый день ходила прекрасная Лейла через весь ароматный рынок за водой к чистому колодцу Хуляль. И вот увидел однажды шайтан Бобоназаров, как идет Лейла за водой к колодцу Хуляль, и сильно ударило ему в грудь его маленькое сердце. Девять дней молчал он, как рыба, лишь поскуливал, провожая взглядом легкую ее фигуру, а на десятый день обрел язык шайтана слова любви. И сказал шайтан:

— О!..

А больше ничего не сказал. Слишком кратко было слово любви, и с удивлением посмотрела на него прекрасная Лейла.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Как ты прекрасна… — только и сумел выдохнуть он в ответ.

Улыбнулась Лейла и поправила паранджу.

— Стало быть, ты шайтан, раз это видишь. У папы работаешь?

— Да, у папы твоего, слава ему.