Амалдан Кукуллу - Истории мудрого странника

Все было бы хорошо. Но однажды старший брат решил отправиться в странствие, посмотреть как живут люди в других краях. Надел он свой дорогой наряд, оседлал своего скакуна, привязал к поясному ремню золотую саблю и, попрощавшись с матерью и братьями, ускакал, сказав, что через неделю будет дома.

Прошла неделя, а старший брат не возвращается. Прошла еще неделя, и вдруг братья видят: из бурдюка капает кровь.

– С нашим братом что-то случилось, – встревожился средний брат. – Я поеду к нему, узнаю в чем дело.

Оделся средний брат в свой дорогой наряд, оседлал своего скакуна, привязал к поясному ремню свою золотую саблю, попрощался с загрустившей матерью, а младшему брату сказал:

– Поглядывай на бурдюк!

Прошла неделя с того дня, как уехал средний брат, а мать и младший сын все поглядывают на бурдюк. А из бурдюка по-прежнему кровь капает: значит, средний брат еще в пути или не может отыскать старшего брата. К концу второй недели младший брат увидел, что из бурдюка кровь уже не капает, а течет.

– Мои братья в беде! – воскликнул младший брат. – Я должен спешить на помощь.

Оделся младший брат в свой дорогой наряд, опоясался своим золотым поясом, повесил к поясу золотую саблю, вскочил на своего огненного скакуна и, обращаясь к матери, сказал:

– Живыми или мертвыми привезу братьев домой.

Расплакалась мать, прощаясь с младшим сыном, и дала ему в дорогу амулет.

– Возьми с собой этот амулет. Он сохранит тебя... Ну а теперь поезжай. Да поможет тебе Бог! – сказала она.

Хлестнул младший брат своего скакуна, и конь мигом рванул с места, да так, что пыль столбом поднялась.

Долго скакал юноша и наконец доскакал до развилки дорог. Остановился он и думает: «По какой же дороге поехали мои братья?»

Почуял конь, что его хозяин скачет на выручку братьев, а значит, и коней, на которых они ускакали, и помчался в сторону восхода солнца.

Три дня и три ночи не сходил юноша со своего скакуна. Днем дорогу ему освещало солнце, а ночью, как факелы, горели глаза коня. На четвертый день к полудню доскакал юноша до одной зеленой равнины, в конце которой виднелись пышные сады. А за садами возвышались зубцы крепости и башни городских стен, вздымавшиеся к небу. На пути к этой крепости стали попадаться люди, одетые в траурные одеяния. Даже дети, погонявшие ослов, и те были одеты в черное.

– Что бы это все значило? – встревожился всадник и скорее погнал коня к крепости. – Будь что будет! – решил он.

Когда юноша подъехал к воротам, ему встретилась пожилая женщина с кувшином на плечах. Она была одета, как и другие встречные, в траурное одеяние.

– Почтенная, прости меня, – обратился юноша к ней. – Почему все люди, которые мне встречались вблизи этой крепости, ходят в трауре?

Подняла женщина на всадника глаза, опустила наземь кувшин и сказала:

– О, сынок, и не спрашивай. У нашего падишаха есть одна-единственная дочь, которую он очень любит. И вот уже скоро год как она заболела, и никто ее не может излечить. Какие только траты не делал отец – все напрасно. Дочь с каждым днем сохнет и сохнет. Лекари говорят, что если ее не напоить молоком серны, то она умрет.

– Почему же не дадут ей молока серны? – удивился юноша.

– О, добрый юноша, не так-то легко достать это молоко, – ответила женщина, – говорят, что в каком-то падишахстве живет один пастух и у него в стаде есть единственная серна, молоко которой и может излечить дочь падишаха.

– Почему же не послать кого-нибудь к этому пастуху? – спросил юноша.

– О, это не так просто. На пути к падишахству есть горы, а в горах обитают три злых аждага. Много юношей отправлялось туда, и ни один не вернулся. Как говорится: туда пошли – назад не пришли.

Не стал юноша больше ни о чем расспрашивать, хлестнул он коня своего и мигом очутился в городе-крепости, где жил отец больной девушки. Едет он по городу – не город, а сказочный рай. Дворцы и каменные дома, сады и цветники, бассейны и фонтаны – все поражало взор приехавшего сюда впервые. Вскоре юноша подъехал к падишахскому дворцу, постучал в расписные ворота. На стук ответил привратник.

– Доложи падишаху, что его хочет видеть странник, – сказал младший сын покойного богача.

Обрадовался падишах, услышав слова привратника. «Наверное, молоко серны привезли!» – подумал он и бегом помчался к воротам. Открыл ворота и видит: перед ним на коне сидит юноша необыкновенной красоты. Если у человека два глаза, то еще нужно два, чтобы смотреть на него! Одежда на нем золотом блестит! А конь под ним будто на иголках, то и дело цокает копытами, гарцует!

– С чем приехал, юноша? – спросил падишах и первым приветствовал его поклоном.

Соскочил младший сын ошира с коня и, ответив на приветствие поклоном, сказал:

– Приехал помочь твоему горю.

Провел падишах доброго юношу в свои расписные, богатые покои. Приказал слугам накрыть в честь гостя стол.

– Почтенный падишах, благодарю за гостеприимство, но я не прикоснусь к угощениям, пока не помогу твоему горю... Ты лучше расскажи, куда мне скакать, чтобы достать для твоей дочери молоко серны?

Вздохнул падишах и говорит:

– Что же тебе, дорогой, рассказать?.. Много добрых и смелых юношей обещали помочь моему горю. Вот уже скоро год, а обещания тех джигитов не исполняются.

Жалко стало юноше несчастного отца больной девушки, и он сказал:

– Почтеннейший падишах, да продлятся дни твои в добре и радости, я поскачу туда, несмотря ни на какие трудности, и достану для твоей дочери молоко серны.

Посмотрел падишах в глаза юноше, жалко стало ему посылать его на явную погибель, и он сказал:

– Если бы можно было достать молоко серны, то хотя бы один из сорока юношей, которые отправились за этим самым молоком, вернулись бы... Ты лучше возвращайся домой.

– Нет, ты должен рассказать мне куда ехать, – настаивал юноша.

Ничего не оставалось делать падишаху. И он рассказал о том, что неподалеку от крепости Чиме-Чина высятся неприступные горы, в этих горах живут три аждага. У первой горы – одноголовый аждага, у второй – двухголовый, а у третьей – трехголовый. Если пройти за четвертую гору, то там живет пастух, а у этого пастуха, говорят, в стаде есть одна серна. Молоко этой серны и нужно моей дочери. Если моя дочь выпьет это молоко, то будет жить, – а если нет, то умрет.

Ничего больше не сказал юноша падишаху. Пожал ему крепко руку, отбил поклон и, вскочив на своего скакуна, выехал за ворота.

– Худо хармах ту! – сказал вслед падишах.

У храбрецов нет слов, у них – дела.

Много аулов и городов проскакал юноша. Семь дней и семь ночей находился он в пути. Семь рек и семь лесов прошел, на семи дорогах побывал и, наконец, достиг огромной пустыни, где ни одной травинки не росло. Там, где кончалась пустыня, начинались горы. Вот туда-то и направил юноша своего коня. Скачет конь по раскаленной пустыне и от боли ржет: больно ему ступать – копыта плавятся. Да и всаднику не легко. Сверху солнце голову печет, да так сильно, что голова кругом идет, а снизу раскаленный песок жаром дышит.