Йозеф Лада - О хитрой куме-лисе

Преследователи, не обнаружив кумы на Козьей улице, решили, что она уже свернула на Собачью, и бросились туда, не обратив, разумеется, никакого внимания на лисьи шкуры, развешанные, как обычно, во дворе пана Езевца. Только Шпейлик погрозил им на бегу кулаком и крикнул:

— Скоро ещё одна рыжая хулиганка повиснет на этой перекладине!

Едва толпа свернула на Собачью улицу, которая вела в открытое поле, наша кума разжала пасть и мягко упала на землю. Потом, не теряя времени, она побежала обратно по Дровяной, потом по Шоколадной улице, потом через безлюдную площадь — прямо в колбасную пана Шпейлика. Она прыгнула на прилавок, где были разложены чудеснейшие ароматные колбасы. Недолго думая она выбрала две самые длинные и направилась к выходу. Но у дверей она задержалась перед чёрной грифельной доской, на которой Шпейлик, как и все лавочники, записывал, кто и сколько ему должен за товар, отпущенный в кредит. Кума схватила мелок и вывела на доске следующее:

Почтенный пан Шпейлик!

Сообщаю, что взяла две колбасы. Когда поедете отдавать пану Бржезине выигранные им сто крон, можете заодно положить счёт за эти колбасы в дупло известного вам дерева возле поворота дороги.

Надпись получилась в спешке довольно косая, но вполне разборчивая. Лиса выскочила из лавки, быстро пробежала по опустевшему городу и через несколько минут уже спокойно шагала по лесной просеке, закинув за спину две отменные колбасы.

По дороге домой она несколько раз принималась плясать и скакать от радости, а услышав издали знакомый вопль: «Миллион комаров, два миллиона шмелей, куда же делась эта воровка!» — кума вынуждена была положить свою ношу на траву, взяться за бока и высмеяться как следует. Только после этого она продолжала свой путь и вскоре добралась до норы.

Между тем преследователи, убедившись, что лису им уже не поймать, возвратились восвояси. Все были злы, и только Шпейлик нашёл себе утешение.

— Пусть я не поймал эту рыжую разбойницу, — ворчал колбасник в усы, — но зато и пари я не проиграл. Ведь она не успела стянуть ни колбасу, ни окорок…

Вы не можете себе представить, дорогие читатели, как испортилось у него настроение, когда, вернувшись в лавку, он не досчитался двух самых больших колбас.

— Пять миллионов комаров и шмелей ей в шапку! — заорал он на всю площадь. — Неужели она всё-таки побывала здесь?!

А прочитав послание, нацарапанное на грифельной доске, он пришёл в ещё большую ярость.

— Двух колбас и сотни крон как не бывало! — горестно взвыл колбасник и хотел даже снова пуститься в погоню за воровкой.

Еле-еле его убедили, что это совершенно бесполезно.

…На следующий вечер, едва стало смеркаться, лиса опять подкралась к дому лесничего. Ей не терпелось послушать, что будут рассказывать о её победе в Ногавицах.

Кума явилась как раз вовремя. Лесник едва успел переступить порог, а сын уже засыпал его вопросами о последней проделке лисы. Мальчик всё удивлялся:

— Как же ей это удалось, интересно знать?

Поужинав, лесник раскурил трубку и начал свой рассказ:

— Так вот, дорогие мои, вчера и сегодня в Ногавицах творится такое, чего уже лет сто не бывало — с тех самых пор, как туда приезжал сам пан король! Крики, толки, пересуды! Все только и говорят про лису из моего округа, про то, как ловко она провела нашего смышленого колбасника, а за одно с ним и всех жителей города, которые всем скопом гонялись за ней по улицам и не смогли пой мать. Половина города восхищается ловкостью лисицы, другая половина ругается: мол, эта лиса сделала Ногавицы посмешищем для всего мира. А злее всех ругается, конечно, пан Шпейлик. Неудивительно — он потерял две колбасы, сто крон, которые мне проспорил, и к тому же всю свою славу хитрого и осторожного торговца; ему теперь стыдно на люди показаться. О его злоключениях, мои золотые, и о подвиге лисы сегодня передавали по местному радио и уже напечатали в ногавицкой газете. Одно непонятно: как удалось этой хитрюге скрыться от погони? Она будто сквозь землю провалилась, но притом непонятно, когда и каким образом успела не только стянуть две колбасы, но и написать на доске в лавке целое послание Шпейлику. Событие просто невероятное, и, расскажи я обо всём этом на съезде лесничих, мне никто не поверит. Да, что ни говори, молодчина эта лисица, которая живёт возле кривого дуба! Не зря я на неё понадеялся и заключил пари. Не подвела! Вот они, сто крон, которые нам заработала наша лиса!

Выслушав всё это, лиса тихонько засмеялась от удовольствия. Она была счастлива, что все её проказы сходят ей с рук и что лесник ею так доволен.

Спустя несколько дней после описанных событий куме-лисе случилось переходить через шоссе недалеко от известного нам дерева с дуплом. Тут её внимание привлёк тончайший запах не то колбасы, не то окорока. Кума решила заглянуть в дупло на всякий случай: а вдруг Шпейлик опять положил туда что-нибудь вкусненькое. Но, не пройдя и нескольких шагов, она замерла как вкопанная. Посреди дороги лежала какая-то подозрительная штука и изо всех сил пахла копчёностями. Лиса приблизилась с величайшей осторожностью — ведь это могла быть ловушка! Впрочем, запаха железа лиса не чувствовала; вещь, кажется, была сшита из мягкой кожи. Всё же кума сперва потыкала в странный предмет палкой, перевернула его и лишь потом взяла в лапы.

Нет, это была не ловушка. Но и есть это было нельзя! На дороге валялась сумка с деньгами. Лиса сразу вспомнила, что именно такие голубые и зелёные бумажки лесничий вынул из кармана, когда недавно показывал своей семье сто крон, которые она, лиса, ему заработала.

«И, должно быть, их здесь немало, этих так называемых денег, — решила лиса. — Пожалуй, не стоит бросать их на дороге. Отнесу домой. А вдруг пригодятся когда-нибудь».

Когда кума вечером опять подкралась к окошку лесника, она поначалу не услышала ничего интересного. Лесник расспрашивал сына, как он провёл денёк, во что играл. Но вот в соседней комнате зазвонил телефон, отец вышел и вскоре возвратился, чем-то озабоченный.

— Подумать только, — сказал он, — как не везёт нашему Шпейлику!.. Да, это он звонил. Сегодня утром, проезжая через наш лес, он потерял кожаную сумку, в которой было десять тысяч крон. Он вёз их в сберегательную кассу и обронил где-то на дороге. Просил сообщить, если кто-нибудь из лесников или охотников найдёт деньги. Он уже сообщил в управление пражского радио, чтобы дали объявление о пропаже.

— О деньгах объявлять по радио? — удивился Веноушек. — А зачем?