Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей 2: Вторжение

«Всему виной их глупейшее обожествление золота! Ну что ж, раз они принимают меня за божество, буду вести себя соответственно. Что бы сказал бог на моем месте?»

И тут маленькая пленница снова прошептала по-хуульски:

— Они думают, что ты пришла помазать их, только они не знают чем.

На этот раз Твилла едва сдержалась, чтобы не захихикать.

«Боги не хихикают! — одернула она себя. — Закрой клюв, дурочка!»

Внезапно ее окатил прилив вдохновения.

— Приветствую вас, дети мои! — заговорила она на кракиш.

Стражи переглянулись. Потом тот, которого звали Плинк, робко разинул клюв и срывающимся от восторга голосом пролепетал:

— Зачем ты пришла к нам, Золотая Птица?

— Чтобы помазать вас, дети мои. Ибо я избрал вас, — прогудела Твилла.

— Избрал? — переспросил Флинк. — А для чего ты нас избрал?

— Избрал, дабы вы встали во главе краалей! Я скажу вам, где растут ягоды золотистой осоки, вы отправитесь туда, окунете клювы в золотистый сок и вернетесь обратно, отмеченные золотой печатью Глаукса. По этой печати в вас признают истинных предводителей.

«Великолепно!» — восхитилась Гильфи.

За время своего заточения она только и слышала, как эти стражники часами проклинали свою судьбу и жаловались, что им поручают самую грязную работу, заставляя стеречь проклятую пленницу, когда все остальные краали вволю летают по небу и охотятся на леммингов.

Тем временем Твилла подробно объяснила своим избранникам, куда им следует лететь.

— Летите вдоль пересохшего ручья до того места, где русло поворачивает на восток и где большая скала отгораживает реку от тундры…

— Но… кто же будет вместо нас стеречь пленницу? — спросил Флинк.

— Я, кто же еще! — ответила Твилла.

Стражники рассыпались в благодарностях, но Твилла нетерпеливо перебила их и приказала:

— Отправляйтесь в путь! Вы должны быть здесь до возвращения своих будущих подданных.

— Подданных? — всполошились стражи. — Кто такие подданные?

— Не имеет значения, — совсем не по-божественному огрызнулась Твилла.

Когда стражники торопливо поднялись в воздух, она повернулась к Гильфи и вздохнула:

— Ох, я уж боялась, что никогда от них не отделаюсь!

— Вы прилетели, чтобы помочь мне спастись?

— Ну конечно!

— Но разве… простите… но разве вы не с ним… не с Ифгаром?

— Нет! Слушай, детка, у нас нет времени на болтовню. Надо поскорее распутать этот узел… Ты не знаешь, где они прячут ледяные кинжалы?

— Нет…

— Ладно, сама посмотрю. А ты пока попробуй просунуть коготь в узел и ослабить его.

Вскоре Твилла вернулась с ледяным кинжалом в когтях. Однако он оказался слишком велик для того, чтобы обрезать узел на крошечной лапке сычика-эльфа. Одно неверное движение, и бедняжка Гильфи рисковала навсегда остаться одноногой. Поэтому Твилле пришлось отправиться на поиски ледяного осколка, гораздо более пригодного для столь тонкой работы.

Распутывая веревки, Твилла на смеси хуульского и кракиш объяснила Гильфи, как следует летать над территорией Северных Царств:

— Не стоит бояться катабатических ветров…

— Но они такие сильные и страшные, а я такая маленькая!

— Помолчи и послушай! Мы с тобой будем лететь в воздушной массе, расположенной над ветрами.

— Как это?

— Мы полетим по паровым туннелям.

— По чему? — переспросила Гильфи. Кажется, она впервые слышала о таком явлении — или не впервые?

— Мы называем такое явление паровой ямой. Такие ямы раскиданы вдоль всей территории Северных Царств. Если лететь над землей, не залетая в море, то ям будет еще больше. Разумеется, такой путь будет более долгим, зато он позволит нам избежать катабатических ветров и спокойно добраться до самых Ледяных Проливов. Понимаешь, паровые туннели вызывают сильные восходящие течения, которые возносят птиц над катабатическими потоками.

Теперь Гильфи поняла. Она вспомнила, как Отулисса болтала о каких-то паровых ямах, когда читала очередную книгу своей любимой Стрикс Эмеральды. Глаукс Великий! Ну почему она тогда не слушала ее внимательнее?

— Ну вот, — вздохнула Твилла.

Гильфи моргнула и потрясла лапой, освобожденной от веревки.

Однако радость снова обретенной свободы оказалась преждевременной. В следующий миг в одном из многочисленных ледяных зеркал, прислоненных к скалам, мелькнул какой-то разноцветный вихрь. Гильфи испуганно задрала голову и увидела, что небо окрасилось яркими красками, словно где-то над тундрой рассыпалась обезумевшая радуга.

— Они возвращаются! — закричала она.

— Кто? Стражники?

— Нет! Это целое войско… это пираты! Их гораздо больше, чем раньше!

Гильфи снова заглянула в зеркало — и быстро-быстро заморгала. Ну и птицы! Они нарочно расположили зеркала так, чтобы, возвращаясь с западной стороны, видеть свои отражения. Но сейчас солнце уже начинало клониться к горизонту.

«Что, если?…» — В голову ей пришла ослепительная мысль, такая же яркая, как садящееся за море солнце.

— Скорее, Твилла! Нужно приподнять это зеркало и направить его на солнце. Скорее, скорее… Так, теперь следующее…

Твилла заморгала. Она поняла, что задумала эта маленькая сова.

«Очень хитрая маленькая сова!»

— Дагмар! Смотри, куда прешь, идиот непуганый!

— В чем дело? — завизжал еще один пират. — Я не вижу! Я ничего не вижу!

Поднялся хаос, ослепительные цветные пятна заметались в прозрачном небе над тундрой. Ослепленные отражением солнца в зеркалах, совы врезались друг в друга и беспомощно хлопали крыльями.

Пульсирующие лучи света полыхали в воздухе, сбивая сов с курса. Прозрачные веки не могли защитить совиные глаза от беспорядочных вспышек. Куда они летят? Где запад, а где восток? Вниз или вверх? Само небо вдруг раскололись на куски и стало смертельно опасно. Привычный мир тундры рассыпался осколками света — непонятного, ужасного, острого, как тысячи ледяных лезвий.

Пока беспомощные пираты дождем падали с неба, две совы бесшумно поднялись в воздух и взяли курс на восток через юго-восток, чтобы поймать ближайшее теплое восходящее течение.

Внезапно на ум Гильфи пришла книга Виолетты Чужекоготь, в которой говорилось о гибельном тщеславии некоторых птиц.

Виолетта обладала философским складом ума и часто с горечью размышляла о неразумных совах, о которых говорят: «без скрума в желудке». Когда пираты с глухим стуком посыпались с небес на мягкую землю тундры, Гильфи вспомнила, что говорила Виолетта о тщеславии: «Тщеславие — убийца полета, мать падения, тюрьма души».

«Воистину это так! — подумала Гильфи. — Именно так оно и есть!»

— Что-что у него? — переспросил Сумрак.

— Желудочное отторжение, — тихо повторил Копуша.