Константин Арбенин - Заявка на подвиг: Сказочное повествование

Как только речь зашла о съеденных черепахах, адвокат снова вскочил и совсем было собрался что-то выкрикнуть, но Дон Капитон решительно, хоть и невозмутимо, дернул его за сюртук. Адвокат сел обратно, не сказав не слова, и больше в свидетельские показания не встревал.

В финале рассказа рыба поведала о том, что произошло сегодня ночью. Дон Капитон не знал, что Вылизы могут говорить по-человечески, он думал, что они способны только страшно кричать. Наверное, потому, что сам он никогда и не пробовал говорить с ней, а всегда только страшно кричал. Барон Николай был первым человеком, кто заговорил с рыбой на равных и кому она ответила взаимностью. Он не испугался проникнуть в парк ночью, в темноте, через прореху в ограде. Юркий и незамеченный, как ниндзя, он прокрался мимо всех капитоновских патрулей и засел в засаду возле пруда. Рыба набросилась на смельчака, но не успела облизать полностью – рыцарь заговорил с ней по-человечески. А, поговорив по душам, оба многое друг для друга прояснили. Узнав от рыцаря, что Дон Капитон использует ее в бесчестной игре против беззащитных детей, рыба возмутилась и решила выступить на суде. И вот она здесь, и вот она дает показания.

– Мы не р-рабы, мы – р-р-рыбы! Р-р-рыбы не н-немы! – в завершении добавила рыба, – Я сама м-м-мать, я понимаю, что такое д-д-дети.

И она громко вздохнула, обдав судейскую тройку запахом далекого океана.

– Молодец, рыбка! – выкрикнул с места барон Николай, потом посмотрел на оруженоску, решительно вырвал из ноздрей ватные тампоны, выкинул их прочь и горячо вдохнул полным носом.

Председатель прокашлялся. Присяжные зашушукались. Рыба попросила еще воды. Зрители зашевелились. Только Дон Капитон и мистер Ёрик сидели ровно и неподвижно, стараясь не смотреть друг на друга.

Судьи недолго посовещались, и Председатель объявил:

– В связи с неожиданно открывшимися новыми обстоятельствами дела, суд считает целесообразным рассмотреть факты, изложенные рыцарем бароном Николаем, совокупировать их и вынести свое решение по поводу обоих участников дуэли... простите, процесса – Дона Капитона и барона Николая. Суд удаляется на совещание. Делайте ваши ставки, господа.

Когда зрители удалились из зала, и прислуга открыла окна для проветривания, произошло событие, на первый взгляд маловажное, но в конечном итоге значительно повлиявшее на исход дела. Лакеи принесли судьям и присяжным по чашечке кофе, – и кофе этот, конечно же, оказался из той же злосчастной лавки. Не зря, значит, было сказано: не плюй в забрало...

Через час мучимый изжогой Председатель суда зачитал обвинительный приговор: барона Николая оправдать и отпустить; рыбу Вылиза депортировать на историческую родину к малым деткам; Дона Капитона как представляющего опасность для жителей города немедленно заключить под стражу и сопроводить в тюрьму для окончательного выяснения всех открывшихся в ходе заседания нелицеприятных фактов; недвижимое имущество конфисковать и вернуть юным бюргерам.

Выслушав приговор, Дон Капитон, теперь уже с трудом сохранявший хладнокровие, повернулся к мистеру Ёрику и весомо кивнул ему. Адвокат достал с самого низа своих бумаг лист в позолоченной папочке – судя по всему, этот документ был у него припасен на крайний случай. Барон Николай почувствовал, как пропотела под шапочкой его новоиспеченная лысина, – судья ведь не успел еще ударить киянкой по бруску, а стало быть, исход суда не поздно еще было развернуть в противоположную сторону. Закон есть закон.

– Глубокоуважаемые господа присяжные, горячо любимые судьи, дорогой председатель, – заговорил мистер Ёрик, вставая и оглядывая зал мутным взором. – Дело в том, что мой подзащитный не может быть заключен в тюрьму.

– Как это? Почему? – судья выпучил глаза.

– Как это? Почему? – многоголосым эхом откликнулся зал.

– Вот справка, выданная Главным королевским управителем тюрем, – адвокат высоко поднял своего бумажного джокера. – В ней говориться доподлинно, что в настоящей момент ни в одной тюрьме королевства нет свободных мест. Все камеры переполнены под завязку, тюрьмы никого больше принять не в состоянии, приговоренные месяцами стоят в очередях... Мест нет, понимаете?

Растерянный шепот прошелестел по залу. Судьи, присяжные, зрители – все уставились на адвоката, пытаясь добиться у него каких-нибудь пояснений и добавлений к сказанному. Адвокат выдержал упертые в него взгляды и непробиваемо повторил:

– Вам ясно сказано: мест нет!

– Позвольте мне, – барон Николай поднялся со скамьи, вышел к трибуне, отодвинул адвоката и повернулся лицом к залу. – Дон Капитон давеча спрашивал меня, не могу ли я быть ему чем-нибудь полезен. Так вот, мне кажется, я наконец-то смогу для него кое-что сделать. Я обязуюсь, господа хорошие, сегодня же выхлопотать обвиняемому неплохое местечко в тюрьме, здесь поблизости. Так сказать, по знакомству, без очереди и совершенно бесплатно.

И, посмотрев на Дона Капитона, он тихо, но так, чтобы слышали все, сказал:

– Вы ошиблись, ваша доблесть: дети не всегда счастливы. Их счастье во многом зависит от взрослых.

После чего любезно улыбнулся бывшему истцу и даже слегка помахал ему своей шапочкой. Тот неожиданно побронзовел лицом и выронил на пол табакерку; судорожно пошарив вокруг себя руками в поисках предмета, за который можно уцепиться, он в итоге схватился за свое сердце – видимо, ничего более тяжелого рядом не оказалось.

В тот же знаменательный день, но поздно вечером в дверь рыцарского замка позвонили.

– Кто там? – спросил барон Николай.

– Кто, кто! – ответили из-за дверей. – Кентавр в пальто!

На пороге действительно стоял Сандалетов и одет он был действительно в пальто, – другой штатской одежды, видать, для кентавра не нашлось. В руках он держал довольно большой саквояж. Оглядев барона Николая, кентавр спросил:

– Почему это посадили Дона Капитона, а обрили вас? – и, не дожидаясь ответа, протянул оруженоске саквояж: – Осторожнее, здесь мои растворы.

Обтерев копыта, магистр проследовал в гостиную.

– Ну вот, – сказал он, – поскольку я остался без крыши над головой по вашей милости, то я и посмел побеспокоить вас, детки мои, в столь неурочный час. – А потом добавил неуклюже: – Мне больше идти-то не к кому.

– Магистр, вы можете жить здесь сколько угодно, мы завтра же переберемся вот к ней, – сказал рыцарь и пальцем указал на донью Маню.

– И чему мы вас только учили! – огорчился кентавр. – Пальцем на даму показывает, говорит о ней в третьем лице! Придется мне вас, юноша, несколько поднатаскать по правилам хорошего тона.