Ольга Батлер - Тринкет

Среди этого мокрого беспорядка сидела, нахохлившись, старая Азалия. Лица ее не было видно, но даже со спины бабушка Джорджа выглядела очень несчастной.

Азалия обернулась, когда Августина уже приготовилась шагнуть из натопленной комнаты в сырость чужого сада, и две женщины посмотрели друг другу в глаза. Каждая знала, кто перед нею, поэтому в их взглядах не было ни ненависти, ни сочувствия.

Первая много лет назад была красивой молодой невестой короля. Смеясь, вбегала она в королевские покои, предвкушала, что станет матерью будущих принцев и принцесс, хозяйкой прекрасного замка, а может, и всего королевства. Другая была дочкой ее счастливой соперницы и страдала от проклятья, наложенного на семью.

— Я сама перейду, — сказала старуха, поднимаясь со стула. В ее тщедушном облике присутствовала большая решимость. Азалия Бромлеус долго ждала момент, когда она сможет усмирить обнаглевшего Тринкета.

— Вы уверены?

— Да. И я знаю, что это означает, — многозначительно ответила она, проходя через волшебные ворота.

Августина протянула ей шкатулку, удивленно отметив:

— Головы нет… Не знаю, когда откололась.

— Ничего, он и так меня услышит, — Азалия приняла шкатулку трясущимися руками и отчетливо произнесла:

Хотя голос задребезжал, можно было представить, каким звонким он был в дни ее молодости. Договорив последние слова, она от всей души разбила шкатулку о мраморную доску камина.

Тогда первый колокольчик свалился вниз, и с пола поднялся Джордж. Он снова выглядел, как нормальный мальчик — только был с ошалевшими глазами.

— Джорджи, — Азалия охнула, прижимая к себе внука.

Питер тоже упал со стены.

— Ну и дела тут творятся, — потрясенно сказал он, потирая спину и ощупывая лицо.

Зазвучала, на этот раз с запинками, сладкая мелодия. Мальчишки втянули головы в плечи — они-то надеялись, что больше ее не услышат. На полу, вперемежку с разноцветными черепками, валялся остов музыкального механизма. Он исполнял свою песенку в последний раз. Но это был еще не конец череды превращений. Кот, тершийся о ноги принцессы, снова стал человеком.

— Здорово мы их победили! — хвастливо воскликнул он. Тогда принцесса посмотрела на него сверху вниз с такими презрением и жалостью, что он прикусил свой язык.

— Это конец? — спросила Августина старуху. — Меня настораживают слова — «и проклятья без конца».

Голова Азалии мелко затряслась.

— Мне тяжко, — наконец произнесла она. — Я ведь должна не только разбить шкатулку.

— Что еще, ну скажите же! — закричала на нее Августина.

— Я должна попросить прощения и сказать, что сама прощаю, — призналась Азалия и, с длинным вздохом, поджимая губы, попросила трактирщика принести ей белые свечи.

— Это самое трудное, — понимающе сказала Августина. — Мы вас не торопим.

Никто больше ничего не говорил — все смотрели на дым от свечей, зажженных Азалией.

В нем начали проступать образы — молодая светлая красавица на увитых цветами качелях, в разлетевшемся платье и длинных белых панталонах, улыбается кому-то, кто ее раскачивает. Потом она танцует с этим кем-то, заглядывает ему в глаза, и лицо у нее доверчивое и радостное.

— Это ее счастливые воспоминания, призраки прошлого, — не отрываясь от видений, шепнула детям Августина.

Танец закончился, из дыма возникла новая картина — пышной свадьбы. Все тот же мужчина стоял рядом с невестой, они разрезали свадебный торт. Но это была другая женщина, высокая и темноволосая — не та, что смеялась на качелях и танцевала. А светлая красавица пряталась в толпе гостей, закрыв лицо вуалью, потом убегала. Свечи закоптили: белый дым почернел.

— Не хочу больше вспоминать об этом, — громко сказала Азалия. Она встала, своей решимостью распугав видения. Только сейчас стали заметны вырезанные на спинке ее стула слова: «Вспомни прежние дни без гнева».

Свечи затрещали, дымок исчез.

— Я много чего натворила, — голос старушки зашелестел, слабея. И сама она стала ветхой, как сухой листок. — Вы все… простите меня, пожалуйста, — сказала Азалия так виновато, что Джордж испугался. — И ты, которого я погубила своим проклятьем, прости!

— Нет, нет, — понеслось в ответ Азалии растревоженное карканье за окном.

— Да, — твердо произнес старушечий голос, — А я давно уж простила!

— Спасибо, Азалия, ты освободила мою душу, — вздохнули в комнате.

— Отец! — позвала Августина.

Джорджу показалось, что призрак короля прошел сквозь стену.

— Это только для нас он умер, — взволнованным шепотом объяснила принцесса мальчишкам. — На самом деле судьба его имеет продолжение, потому что смерть — совсем не то, что вы думаете, хотя оставленная оболочка выглядит печально, и разлука надрывает душу… Другое дело, Азалия не имела права так ужасно вмешиваться в судьбу, не ее это дело.

В кроне большого дерева рядом с трактиром всполошились несколько ворон. Они раскидывали перья и недовольно каркали:

— Трринкет, трринкет!

Это темные мысли и дела, а не птицы, решил Джордж.

Крону дерева расшатал ветер. Он оказался неожиданно сильным и порывистым — из тех, что срывают шляпы с голов, выворачивают зонты и ломают ветки. Ветер вытряс воронью тучу из листвы, швырнул ее в небо и погнал эту черноту подальше от замка, города, королевства.

Последней выскочила самая ободранная ворона:

— Я прредупрреждала, я говоррила!

Игравшие на улице дети засмеялись над нею, протянули руки навстречу полетевшим листьям, и только маленькая девочка заплакала, потому что желтый зонтик вырвался из ее рук.

Старой Азалии сделалось нехорошо: пережидая приступ слабости, она схватилась свободной рукой за ажурную решетку камина, уткнулась в холодную мраморную доску.

— Ба, ты в порядке? — испугался Джордж. — Только не умирай.

— Он был такой наивный… — наконец сказала Азалия то ли присутствовавшим, то ли самой себе. — Даже шеф-повар его дурачил. Пришивал к свинье петушиный хвост и голову с позолоченным клювом и выдавал за настоящего кукариса… Ну, король, ну и что… В конце-концов, он был всего лишь человеком… Вот вы, намного моложе меня, — она повернулась к Августине, — это я должна учить вас мудрости. Но целая жизнь мне понадобилась, чтобы понять… Какая пустая трата.

— Вы поняли — значит, не пустая трата, — принцесса обняла Азалию.

Брэнда услышала шум наверху. Потом что-то маленькое свалилось в ее подвал сквозь вентиляционную решетку и, звонко подскочив, откатилось в темноту дальнего угла. Вскоре оттуда послышались жалобные звуки.