Тоон Теллеген - Однажды в полдень

Белка натянула купальник и уже была готова радостно плюхнуться в воду, как тут к ней подползла Змея.

- Ну-ка дай сперва ноги проверю! – прошипела она. – Ага! Вон какие грязнущие.

- А они у меня всегда такие, – возразила Белка, хотя и знала, что спорить со Змеей было бессмысленно.

- А шапочка нахвостная где у тебя? – наседала Змея.

- Шапочка?..

- Неряха, вот так прямо с непокрытым хвостом и лезешь! – расшипелась Змея.

- Да, но…

- Он же у тебя весь в репьях. Вот, смотри. Ха-ха, – и кончиком своего хвоста она взъерошила Белкин.

- Я плавать хочу! – рявкнула Белка. – Сейчас! Немедленно!

Однако неумолимая Змея в ответ лишь высунула язык. Так что некоторое время спустя Белка вновь появилась на бортике бассейна – с чистыми ногами и в лиловой нахвостной шапочке. Тем временем сделалось еще жарче, и она не долго думая кинулась в воду.

«Ах, как хорошо», – подумала она, подняв голову, чтобы набрать воздуху, и тут послышалось шипение Змеи:

- Время! Все из воды!

Слон, подрабатывавший в бассейне насосом, тут же скачал всю воду, так что Белка внезапно очутилась на сухом дне. Из глаз ее брызнули слезы.

- Хочешь поплакать – найди печальный повод, – сказала Змея.

- Нет повода печальнее на свете, – всхлипнула Белка.

- Это как?

- Поплавать не дают. В такую-то жарищу! Даже вон Жук потом обливается.

- Нет. Печальное –это когда ты постоянно не в настроении, – как я, например, – сказала Змея.

- И то верно, – согласилась Белка. Она пригляделась к Змее, и ей привиделось, что в одном из ядовитых змеиных глаз сверкнула слеза. А впрочем, возможно, что это были Белкины слезы.

- Ах… – сказала Змея. – Право, оставь… Или ступай себе! Время истекло! Чего расселась! Иди, иди!

Да Белка и сама уже не чаяла поскорее убраться восвояси и забиться в какой-нибудь уголок.

Вечером все еще стояла жара. Белка и Муравей лежали рядышком, молча уставившись в звездное небо. Они видели Большую Медведицу и Ориона, которые, казалось, брели куда-то. Но куда?

БЕЛКА СТОЯЛА В МАГАЗИНЕ ДЯТЛАи примеряла брюки, а он держал перед ней зеркало.

- М-да… – сказала Белка. – Не знаю, не знаю…

- Да ладно тебе, – сказал Дятел. – Бери, чего там. Порадуй старика…

- Не знаю, не знаю… – сказала Белка.

Прозвенел звонок, и на пороге появился Жираф.

- Шнурки у вас имеются?

- Шнурки, – сказал Дятел, – вот вопрос. Да вы присаживайтесь. В любом случае у меня есть кое-что для вас, шнурки там, не шнурки…

Потом зашел Жук. Ему бы хотелось шляпу.

- Такую маленькую, черненькую, и чтобы слева – бархатное перышко, а посередине чтобы медная кнопочка, а понизу окантовочка, желтенькая, размерчик четыре с половинкой.

- Я подумаю, – сказал Дятел.

- Нет, – сказал Жираф. – Две мысли одновременно думать нельзя. По крайней мере, у меня так. Не знаю, может, у вас как-то по-другому…

- Нет, у меня – то же самое, – сказал Дятел.

- А шляпочка такая сколько стоит? – поинтересовался Жук. – Если дорого, то я не возьму.

- Так я и думал, – сказал Жираф. – А сейчас вы о чем думаете?

- Как-то они все-таки тесноваты, – сказала Белка.

Прозвенел звонок, и в комнату вползла Змея. Ей просто хотелось взглянуть на себя в зеркало в полный рост.

- Потолок у вас красивый какой, – заметила она, томно закатывая глаза и подползая ближе к зеркалу.

- Да чего там, – сказал Дятел, – балки да стропила…

- О чем бишь я ? – спросил Жираф.

- А мне можно зеркальце – шляпочку примерить? – сказал Жук и выхватил зеркало у Змеи, которая только-только вытянулась в полный рост и приступила к самосозерцанию.

- Нет, – сказала Белка. – Не возьму я их. Это не совсем мой размер.

- Совершенно верно, – сказал Дятел, – это совсем не твой размер. Я бы вообще здорово удивился, если бы это был твой.

- То есть вы уже и не помните? – спросил Жираф.

- Как же, как же, – отвечал Дятел, теперь уже всем одновременно.

Разочарованная Змея потихоньку скользнула к выходу. Ей так и не удалось узнать, какой у нее вид в полный рост.

- А вот у вас раньше такие галстучки были, с блесточками, – сказал Жук.

- Да, правда, – отозвался Дятел. – Надо же, запомнились…

- С булавочками еще с такими, с лакированненькими, – не унимался Жук.

- Нет, вот за это уже не поручусь, – сказал Дятел и повернулся к Жирафу, который крепко схватил его за плечо.

- О чем вы только думаете? – рявкнул Жираф.

- Да, – сказал Дятел, – тоже верно.

Белке никак не удавалось стащить с себя брюки, и она, дергаясь и брыкаясь, вывалилась через магазинную дверь на порог, но подняться не сумела и съехала вместе с брюками к пруду, где, все еще сражаясь с ними, ушла под воду верхом на Лягушке.

- И как только ты догадалась здесь вовремя очутиться? – спросила Белка чуть позже, когда Лягушка вытащила ее на берег к магазину.

- Погоди, увидишь, – ответила Лягушка.

Вскоре после этого к выходу прошествовал Жук. На голове его красовалась нелепая черная шляпа, закрывавшая ему глаза. Безуспешно пытаясь сдвинуть ее со лба, он свалился в воду и тут же был спасен Лягушкой.

Продрогшие и промокшие, побрели Белка и Жук по берегу. До них донесся крик Жирафа:

- Ну тогда может быть вы в конце концов случайно знаете, что там у вас «тоже верно»? Как вообще с этим? Что я ищу-то, по-вашему?? И чего вы не знаете?

Напоследок они поймали мимолетный взгляд Дятла, сухонького, ссутулившегося в уголке своего магазина.

- Ну у вас и вопросики, правду сказать, – донеслось им вслед.

ОДНАЖДЫ, КОГДА БЕЛКАдремала в высокой траве на берегу канала, Золотая Рыбка спрашивала у Цапли:

- Что это с тобой? Я плаваю себе, плаваю, а ты на меня – ноль внимания…

- Ах, – сказала Цапля.

- Ты не заболела случайно? – спросила Золотая Рыбка. – А то на тебя это не похоже.

- Нет, – сказала Цапля, вздохнула и добавила: – Я бы тебя уже сто раз проглотила…

- Да уж никак не меньше тыщи, – предположила Золотая Рыбка. – Ну ладно, давай по порядку.

- Тыщу так тыщу, – согласилась Цапля и продолжала: – Вот я тебя сцапала

– и мне хорошо. Но ведь часу не пройдет, как я опять проголодаюсь, и глядь!

– вон она ты плаваешь. Похоже, что конца этому не будет…

- Что ты называешь концом? – перебила Золотая Рыбка.

- Не знаю, – уныло сказала Цапля, – потому что до конца никогда не доходит.

- Ладно, дальше давай.

- Дело тут всегда только в двух вещах: в голоде и в тебе. Вот я тебя съем – и нет больше ни тебя, ни голода. Потом я сплю, просыпаюсь – и вот вы они оба: голод, здесь, где-то возле клюва, и ты, там, за кувшинкой, в тростниках, и я тебя проглочу и опять сплю… Это бесконечно, прямо как осенний дождь! Но я же не осенний дождь!

- Да какое там, – сказала Золотая Рыбка.

- Я – Цапля, – гордо сказала Цапля.

- Точно, – сказала Золотая Рыбка.