Григорий Диков - Диковины

Так и порешили. Сели они все на плот и поплыли тихо вниз по реке. А как солнышко изошло, Алешенька дудочку свою достал и стал такие веселые песенки играть, что у Степана сразу на сердце полегчало. Да и плотовщики оказались мужики веселые и хлебосольные. Погрели они ухи вчерашней, яблоками молодыми угостили, а Степан им про карету волшебную рассказал и про то, как кони по воздуху скакали. Плотовщики только удивлялись и головами качали — не верили.

А как доплыли до Высоцкого, сошел Степан на берег, а Алешенька с дядьями остался — решил его Влас Иваныч к себе в артель взять, уж больно он на дудочке весело играет!

Попрощался Степан с плотовщиками и с Алешенькой и пошел пешком до Торбеева. С тех нор он по-старому зажил и к жене вернулся. Только теперь, когда коней у людей проезжих подковывает, все с расспросами пристает — не видал ли кто, мол, четверку вороных, с седыми гривами, в старинную карету запряженных? Да пропала с тех пор карета, никто ее не видел. Видать, нет в пашем краю безгрешных людей.

Жил в Высоцком молодой парень, Кузьма, из плотовщиков. Ему в ту пору как раз семнадцать лет минуло. Как-то перед Троицей поехали они с отцом на базар, сеть новую купить и для хозяйства кое-чего. Ходит Кузьма по базару и видит — стоит перед прилавком девица молодая и платок себе примеряет. Приглянулась ему девица, да она бы и любому приглянулась. Первая красавица была на деревне, а тут еще на праздник приоделась да нарумянилась — глаз не отвести!

Разузнал Кузьма, как ее звать (а звали ее Ольгой), где живет, и повадился в ее деревню ходить, под окнами Ольгиными прогуливаться. Чуть минута свободная выпадет — бежит к Ольге, да не просто так, а с гостинцем. То пряник ей принесет, то зеркальце. Только Ольге Кузьма сперва не нравился — росту он был небольшого, нрава тихого и одет бедно. Потому она подарки не брала и с Кузьмой почти не разговаривала или смеялась над ним.

А Кузьма не отставал, все искал, как бы Ольге понравиться. Раз в канун Иванова дня пошел он на луг и цветов полевых набрал целую охапку. Пришел к Ольгиному дому и зовет через плетень: «Выходи, Олюшка, на двор, погляди, какие я тебе цветы принес!» А Ольга из окна отвечает: «Вот еще придумал! На дворе жарко, не пойду! А цветы ты нашей коровке снеси — ей всякая трава сгодится, может, и цветы твои подойдут. Или пчелам отдай, они мед цветочный любят, а меня этим на двор не выманишь». И смеется. А потом язык показала и ставенки захлопнула.

Огорчился Кузьма, да насильно мил не будешь — пошел домой. Идет по дороге мимо леса, цветы в руке держит, а над цветами пчелы вьются и жужжат. А время то было жаркое, около полудня; утомился Кузьма и присел отдохнуть в тенек под старой липой. Глядь — а на липе дупло, и в том дупле пчелы дикие живут. Вот, думает Кузьма, кто моим подарком брезговать не станет. Взял цветы, положил под дуплом и говорит: «Летите сюда, пчелы лесные, берите мед душистый да несите его своей царице. Не любит меня гордая девица, так, может, полюбит лесная царица!»

Сказал — и сам удивился, так складно у него получилось. То ли слышал где Кузьма эту присказку, то ли сама она ему на ум пришла — неизвестно, а только сказал он точь-в-точь вот так. А как сказал, видит — тень от липы в сторону быстро-быстро по траве поползла и листочки на липе затрепетали, будто от ветра. Глянул Кузьма на небо и обомлел — только что вроде полдень был и жара стояла, а уже солнце садится, и вечер настает, и холодом с реки повеяло! «Эх, — думает Кузьма, — заснул я, видать, под липой с усталости, и не заметил, как день прошел». Оглянулся но сторонам, почесал в затылке и пошел в деревню.

На следующее утро взял отец Кузьму с собой в Торбеево, к куму. Целый день они там работали, помогали для новой избы подпол копать. Так день прошел, а за ним и другой. На третий день вернулись Кузьма с отцом в Высоцкое затемно и на сеновал спать легли, чтобы мать с сестрами не будить да дедушку с бабушкой не тревожить.

Утром отец по делам в город поехал, а Кузьма дома остался, телегу чинить. Сидит он в амбаре, колесо на ось прилаживает, вдруг слышит — шумит что-то сзади. Обернулся — а у амбара вся стена пчелами усижена, да так их много, что бревна как живые шевелятся! Думал Кузьма потихоньку из амбара выскочить, да поздно — пчелы с места снялись и к двери подлетели, выход закрыли и гудят, недобро так.

Взял тогда Кузьма пук соломы и стал пчел отгонять, проход себе освобождать. Вдруг слышит — из самой середины роя раздается девичий голос: «Ах, Кузьма, так ты суженую свою встречаешь? Неужели не узнал лесную царицу?»

Кузьма солому выронил и чуть язык не проглотил от удивления. Тут рой расступился, и вышла из него молодая девица. Волосы у той девицы были рыжие, как огонь, и неубранные, а глаза зеленые. Платье па той девице из цветочных лепестков было сделано, и корона на голове надета кружевная, из разноцветного воска. Улыбнулась девица Кузьме и говорит ему: «Угодил ты мне, Кузьма, своим подарком! Я тебя за это отблагодарю — пойду за тебя замуж! Будем мы в лесу вместе жить и всеми пчелами лесными править!»

«Да как же, — отвечает Кузьма, — я буду с тобой жить, коль ты пчелиная царица, а я — человек?»

«Эх, — отвечает девица, — этому горю помочь скоро. Я тебя сразу после свадьбы ужалю, так ты сразу в пчелу превратишься. Ты ведь этого хотел?»

«Нe надо меня жалить, — отвечает Кузьма, — я лучше человеком останусь, а ты себе мужа среди трутней ищи!»

Тут пчелиная царица рассердилась: «Да ты что, мужик, шутить со мной вздумал? Сам мне слова волшебные сказал и подарок на свадьбу сделал, а теперь на понятный? Смотри, я и осерчать могу! Даю тебе сроку три дня, с родными проститься, а потом — будь любезен, приходи к липе, свадьбу будем играть».

Сказала это пчелиная царица, оземь ударилась и обратилась снова в пчелу. Рой ее окружил, и полетели пчелы восвояси, в лесную чащобу.