Сергей Трищенко - Инспектор по сказкам

Шарик весело засверкал на солнце боками, завертелся на месте, словно выбирая направление – и покатился по дороге, ведущей вдоль леса.

"Вот хорошо-то! – подумал я. – В лес заходить не надо".

Шел я бодро, весело размахивая руками – сумка-рюкзак висела за спиной, – наслаждаясь чистым утренним воздухом, голубым небом, бегущими по нему белыми облаками, окружающей природой – близрастущей травой, дальними лесами на горизонте, полями и перелесками, время от времени поглядывая на поблескивающий на солнце шарик.

Но недолго продолжалась моя идиллия: справа, из леса, неожиданно спикировала ворона, на лету подхватила блестящий шарик и, тяжело глотнув, улетела снова в лес.

Все произошло настолько быстро, что я не успел среагировать: ни крикнуть, ни кышнуть, ни кинуть чем-нибудь в ворону. Остался стоять на месте, разведя руки и раскрыв рот: классическая поза при ловле галок и ворон. Но эта на мою позу никак не отреагировала, а исчезла окончательно и бесповоротно – не оглядываясь.

Та-ак. Что же мне теперь делать? Куда идти?

– Ура! – ликовала молодая ведьма, подбрасывая в ладонях медный шарик. – Удалось! Ух, ты, лапочка моя! – она в который раз бросалась обнимать и целовать ворону. Та недовольно ерошилась и переступала с ноги на ногу.

– Лучше пожрать ей дай! – не выдержала старая ведьма. – Ну-ка, покажи шарик.

Она взяла его скрюченными пальцами и принялась поворачивать, бормоча:

– Так, так. Значит, Генеральный Инспектор остался без своего провожатого? Это, гм, может быть и хорошо… А вот куда бы он Инспектора привел? Надо отдать его нашим умельцам, пусть снимут информацию о запрограммированном маршруте, – она завернула шарик в платок, который стащила с головы, и, оставшись простоволосой, прытко выскочила во двор.

– Следи за котлом! – услышала молодая ведьма голос старой, затем раздался рев взлетающей ступы и перекрывающий его ликующий вопль: – Трепал нам кудри ветер высоты!

– Послежу! – выкрикнула молодая, высунувшись в окно.

Но, вернувшись в избушку, она лишь мельком взглянула на котел, а сама завозилась в дальнем углу, бормоча что-то неразборчивое.

Действительно, беспорядки тут, – я продолжал идти в прежнем направлении, размышляя о перспективах своего пребывания в сказках. С одной стороны, теперь я не знаю, куда идти. А с другой – шеф прямо сказал, что маршрута можно не придерживаться. Вот я и не буду его придерживаться.

Единственно, что меня немного беспокоило в настоящее время, так это вопрос о том, где я буду отмечать командировку? Куда бы меня ни должен был привести шарик, я думаю, какое-никакое начальство там имелось бы. А значит, и печать и подпись на командировке мне были обеспечены. А сейчас… Но, в конце концов, я только первый день здесь – осмотримся!

В общем, я довольно спокойно воспринял исчезновение шарика. Как будто так и должно было случиться. Лишь пробормотал:

– Вороны распоясались…

Меня больше занимала проблема серого волка. Чего это он охамел? С одной стороны – чего ждать от серого? Он, положим, и раньше особым тактом не отличался: университетов не кончал, институт благородных девиц и по телевизору не видел… или видел? А интересно: если он кого из благородных съест, у него самого благородства добавится?

С другой стороны, поскольку он в сфере обслуживания работает, должен марку держать. Это его шеф имел в виду, говоря о "странных вещах"? Или есть что-то более неприятное или, может быть, даже опасное?

Размышляя таким образом, я набрел на новую развилку дороги, где она разделялась на три – растраивалась. У развилки стоял огромный камень, на котором было написано: "А идите-ка вы все!.." – и нацарапаны три расходящиеся в разные стороны стрелки.

Я хмыкнул и принялся тщательно изучать надпись.

Вариантов намечалось несколько: либо старую надпись соскоблили, а сверху нацарапали эту, либо камень оштукатурили и тогда надпись сделана по новой штукатурке, возможно, сырой, по старинным русским рецептам настенной живописи. Тогда новую штукатурку можно обстучать, удалить и прочитать, что же там было написано изначально.

Но могли заменить и весь камень.

Такой вывод я сделал, изучив надпись и отметив, что она – старая и свежих сколов на камне не имеется. Впрочем, это ни о чем не говорило: могли и искусственно состарить надпись, натерев, например, болотным илом.

Что же на ней могло быть написано раньше? Куда следует идти? Как это там обычно пишут? Я принялся вспоминать детские сказки: направо пройдешь (а может, налево?) – коня потеряешь… Нет, скорее всего именно направо – если идут налево, обычно приобретают… Но у меня нет коня. Может ли это считаться, как будто бы я его уже потерял? Так значит, я пришел справа? Куда же тогда идти – прямо?

Нет, наверное стоило послушаться волка и сесть ему на спину. Или он привез бы меня куда надо, или же был бы посчитан за коня, если бы мы сюда приехали. Интересно, что же там было написано раньше? А может, здесь всегда была такая надпись? Просто герои сказок, повествуя о своих приключениях, сами придумали, что якобы увидели на камне многозначительную надпись, предупреждающую о грозящих опасностях, но, пренебрегнув ею, все равно отправились на поиски… ну, чего они там искали?

Был бы на моем месте Сидорчук – не пришлось бы ему вспоминать, он спец по этим сказкам. Эх, надо было в детстве больше сказок читать!

Да, эти сказочные герои, на мой взгляд, просто сами съели коней, а потом придумали байку о надписи… Скорее всего так оно и было – кому бы понадобилось камень менять?

Да и с чего я взял, что там должны быть какие-то иные надписи? И так же ясно написано: идите-ка вы все! Значит, каждый может идти, куда захочет. А чего я хочу? Направо или налево?

"А ничего я не хочу, – подумал я, чтобы не стоять на развилке трех дорог, – мне, собственно, все равно, куда идти: я – Инспектор! А инспектировать надо все – как справа, так и слева. Да и с чего я взял, что это развилка? Если присмотреться как следует, получается обыкновенное пересечение двух равнозначных дорог, только не под прямым углом, а под острым, и оттого возникает иллюзия, будто бы дорога растраивается. А на самом деле…"

Я бодро зашагал прямо, решив вернуться сюда как-нибудь попозже и проинспектировать вторую дорогу в оба конца.

Долго ли, коротко ли я шел, глядь – навстречу мне зайчишка-плутишка. Идет, уши повесил, а сам плачет, лапками глаза утирает. Посмотрел я на него и решил повыполнять свои должностные обязанности – проинспектировать его. Зайчишка как зайчишка, четыре лапы, пятый хвост, два уха, не три – значит, не мутант. Вроде все в порядке. А чего плачет-то?