Клайв Льюис - Племянник чародея (с иллюстрациями)

Дигори отсчитал до трех, крикнул: «Плюх», и они прыгнули.

Без всяких сомнений, на сей раз колдовство сработало. Они пролетели сквозь воду, сквозь тьму, и увидели непонятные очертания предметов. Стало совсем светло. Ноги их ощутили какую-то твердую поверхность. Потом все стало в фокус, они смогли оглядеться, и Дигори воскликнул:

– Ну и местечко!

– Очень противное, – сказала Полли и вздрогнула. Прежде всего они заметили, что здешний свет не похож ни на солнечный, ни на газовый, ни на свет свечей, вообще – ни на что. Он был тусклый, невеселый, багряно-бурый, очень ровный. Стояли дети на мостовой среди каких-то зданий, может быть – на мощеном дворе. Небо над ними было темно-синим, почти черным, и они не понимали, откуда идет свет.

– То ли гроза сейчас будет, то ли затмение, – сказал Дигори. – Какая странная погода!

– Очень противная, – сказала Полли.

Говорили они почему-то шепотом и все еще держались за руки.

Стены вокруг них были высокие, а в стенах зияло множество незастекленных окон, черных, словно дыры. Пониже, словно входы в туннель, чернели арки. Было довольно холодно.

Камень арок и стен был красновато-бурый, – может, из-за странного света, – и очень, очень старый; плоский камень мостовой был испещрен трещинами. В одной из арок чуть не до половины громоздился мусор. Дети медленно оглядывались, страшась увидеть кого-нибудь в проеме окна.

– Как ты думаешь, живет тут кто? – шепотом спросил Дигори.

– Нет, – сказала Полли. – Это… ну, это… руины. Слышишь, как тихо.

– Послушаем еще, – предложил Дигори.

Они послушали, и услышали только биение собственных сердец. Тихо тут было, как в лесу, но совсем иначе. Тишина в лесу была добрая, приветливая; казалось, что сейчас услышишь, как растут деревья, а здесь – пустая, злая, холодная. Нельзя было и представить себе, чтобы тут что-нибудь росло.

– Идем домой, – сказала Полли.

– Да мы ничего не видели, – сказал Дигори. – Давай хоть оглядимся.

– Нечего тут смотреть.

– А зачем волшебные кольца, если боишься смотреть на другие миры?

– Это кто боится? – сказала Полли и выпустила его руку.

– Да ты вот, смотреть не хочешь…

– Куда ты пойдешь, туда и я.

– А не понравится – исчезнем, – сказал Дигори. – Давай снимем зеленые кольца и положим их в правый карман. Только помни, желтые в левом. Держи руку поближе к карману, но в карман не лезь, а то тронешь – и все!

Они переложили кольца и направились к одной из арок. Вела она в дом, и они увидели с порога, что там не особенно темно. Войдя в большую, вроде бы пустую залу, они различили в другом ее конце соединенные арками колонны; за ними мерцал все тот же усталый свет. Они вышли в другой двор, побольше. Стены там, совсем обветшалые, еле держались.

– Очень уж они ветхие, – сказала Полли, показывая на то место, где стена так накренилась, словно вот-вот свалится во двор. Между двумя арками не хватало еще одной колонны; там, где камень едва не падал, его ничто не держало. Здесь явно не было никого сотни, а то и тысячи лет.

– Если стояли до сих пор, – сказал Дигори, – значит, не упадут. Главное, ступать тихо, а то от звука и свалятся, знаешь, как лавина в горах.

Они взобрались по большим ступеням, и прошли анфиладу комнат, таких огромных, что просто голова кружилась.

Им то и дело казалось, что они выйдут на воздух и увидят, что за земли окружают невиданный замок, но всякий раз они оказывались еще в одном дворе. Наверное, тут было очень красиво, когда здесь жили люди.

Так шли они из двора во двор и только в одном из них увидели фонтан; но из пасти какого-то чудища вода не текла, и в самом водоеме она давно высохла. Растения на стенах тоже высохли, и живых тварей не было – ни пауков, ни букашек, никого и ничего, даже травы или мха.

Все было так тоскливо и так одинаково, что Дигори собрался было надеть желтое кольцо и вернуться в уютный, зеленый, живой лес, когда перед ними предстали две высокие, может быть, – золотые двери. Одна была приоткрыта. Конечно, дети заглянули в нее и замерли, разинув рты. Наконец они увидели то, что увидеть стоит.

Сперва им показалось, что в зале полно народу, просто сотни людей, но все тихо сидят вдоль стен. Конечно, и сами они стояли тихо, и решили, наконец, что у стен сидят не люди. Живой человек хоть раз бы пошевельнулся. Нет, это были, наверное, очень искусно сделанные восковые фигуры.

Теперь любопытство овладело Полли, ибо фигуры эти были одеты в поразительные наряды. Если наряды и вас интересуют, вы бы тоже подошли поближе. Они были такие яркие, что комната казалась не то, чтобы веселой, но хоть роскошной, что ли, после тех, пыльных и пустых. Да и окон здесь было больше, и света. Что до нарядов, описать я их толком не могу; скажу лишь, что на голове у каждой фигуры сверкала корона, одежды же были самых разных цветов – алые, серебристые, густо-лиловые, ярко-зеленые, расшитые странными цветами и причудливыми зверями. И на коронах, и на одеждах сверкали драгоценные камни, сверкали и ожерелья; алмазы, рубины, изумруды выглядывали откуда только можно.

– Почему это платья не истлели? – спросила Полли.

– Заколдованы, – сказал Дигори. – Разве ты не чувствуешь? Тут все заколдовано, я сразу понял.

– И какие дорогие… – сказала Полли.

Но Дигори больше интересовали сами фигуры, сами люди – и не зря. Сидели они на каменных тронах, у стен, посередине было пусто; каждый мог обойти и пристально осмотреть всех.

– Какие хорошие… – сказал Дигори.

Полли кивнула. И впрямь, лица были очень приятные, словно эти мужчины и женщины не только красивы, но и добры; быть может, они принадлежали к какой-то лучшей, прекрасной расе. Однако, пройдя несколько шагов, дети заметили, что лица чем дальше, тем надменнее и важнее. К середине ряда они были и сильными, и гордыми, и даже счастливыми, но какими-то злыми, потом – просто жестокими, а еще дальше – к тому же и безрадостными, словно обладатели их сделали или испытали что-то страшное. Самая последняя – дама удивительной красоты, в невиданно богатых одеждах – глядела так злобно и так гордо, что просто дух захватывало. Она была на удивление огромна (хотя и все они были высокие). Много позже, в старости, Дигори говорил, что никогда не видел такой красивой женщины. Правда, подруга его прибавляла, что никак не поймет, что в ней красивого.