Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и хрустальный шар

Как и каждый четверг, они без опоздания явились бы к столу, когда бы не попали по дороге в удивительную историю.

Проходя по Рыночной площади, они услышали приглушенные крики, доносившиеся из пожарного депо.

— Неужели? — сказал Касперль. — Похоже, у Хотценплотца выдался трудный денек. Послушай только, как он ругается и бранится!

— Он не ругается, — возразил Сеппель, — он взывает о помощи. У него, наверно, зуб разболелся или рези в животе.

С тех пор как произошла история с бабушкиной кофейной мельницей, у Касперля не было настроения жалеть Хотценплотца.

— Хочется надеяться, что у него и рези в животе, и зуб разболелся, — высказал он свое мнение, — да вдобавок еще на каждом пальце ноги по паре мозолей! — Однако, несмотря на это, он вместе с Сеппелем побежал к пожарному депо, чтобы послушать, что все это значило.

В пожарном депо было одно-единственное небольшое окно, на котором, само собой, разумеется, имелась решетка. Встав под самым окном, можно было весьма отчетливо расслышать глухие крики.

— Помогите! — доносилось из пожарного депо. — Помогите же, меня заперли тут! Откройте, выпустите меня!

Касперль и Сеппель рассмеялись.

— Вас бы это, конечно, устроило! — крикнули они. — Мы очень рады, что вы, наконец, сидите там, господин Хотценплотц!

Четырнадцать дней назад они помогли изловить разбойника. За это они получили от господина бургомистра вознаграждение в размере пятисот пятидесяти пяти марок пятидесяти пяти пфеннигов, а господин вахмистр Алоиз Димпфельмозер стал с той поры старшим вахмистром.

— Выпустите! — взывал голос. — Я не разбойник Хотценплотц!

— О, разумеется! — перебил его Касперль. — Мы в курсе дела, вы — Красная Шапочка с семью гномами!

— Да нет же, черт побери! Я старший вахмистр Димпфельмозер!

— Прекратите, в конце концов, орать, старший скандалмистр, — с минуты на минуту прибудет полиция!

— Бред! Я сам — полиция! Вы что, не узнаете меня по голосу? Выпустите меня отсюда, я должностное лицо!

Касперль и Сеппель не поверили ни единому слову, что выкрикивал этот глухой голос. Для них дело было ясным как божий день. Хотценплотц пытается попросту обвести их вокруг пальца, но этот номер у него не пройдет.

— Если вы и вправду господин Димпфельмозер, — сказал Касперль, — то подойдите к окну, чтобы мы смогли вас увидеть!

— Ничего не получится. Я связан и лежу на полу. Если вы тотчас же не выпустите меня отсюда, то нарушите закон. Вы поняли? Вы нарушите за-а-ко-он!

Как всегда, Касперль и Сеппель и тут знали, как поступить. Сеппель встал спиной к стене пожарного депо, затем Касперль забрался ему на плечи и через зарешеченное окно заглянул в помещение.

— Итак, давайте! — крикнул он. — Покажитесь-ка, где вы находитесь?

— Я лежу здесь внизу, за пожарной машиной. Ты можешь меня увидеть?

— Нет, — сказал Касперль, — для этого пожарная машина должна быть стеклянной. И не надейтесь, что кто-нибудь клюнет на вашу глупую выдумку!

— Но это не выдумка! Это чистая, служебная, удостоверенная полицией правда! Прошу вас, поверьте мне и выпустите меня отсюда! Да что же мне сделать, чтобы вы, в конце концов, мне поверили?

Касперль и Сеппель охотно послушали бы его еще минутку-другую. Они были довольны, что разбойник Хотценплотц нынче молил о пощаде.

Однако тут с ратушной башни пробило четверть первого, и им внезапно пришло в голову, что сегодня четверг.

— Скулите себе на здоровье и дальше! — крикнул Касперль через решетку окна. — Но мы с моим приятелем Сеппелем должны, к сожалению, быть дома к обеду, господин старший позормистр Плотценхотц, — или вы вообразили себе, что ради вашей персоны мы лишим себя жареных колбасок?

Сначала у Касперля и Сеппеля создалось впечатление, будто бабушка ужасно на них разобиделась за то, что они явились домой так поздно. Она неподвижно сидела за кухонным столом и, как показалось, отвечала им полным презрением.

— Бабушка! — сказал Касперль. — Пожалуйста, прости нас, это действительно не наша вина!

Только тогда он заметил, что с бабушкой что-то случилось.

— Ах ты, семерка зеленая! Я почти уверен, что она опять потеряла сознание!

Сеппель указал на пустую сковороду и кастрюлю из-под квашеной капусты.

— Она, наверно, рассердилась из-за того, что мы не явились к обеду вовремя, — высказал он свое мнение. — Тогда она от крайней досады съела все дочиста сама, и ей сделалось дурно.

— Возможно, — сказал Касперль. — Девять жареных колбасок и полная кастрюля квашеной капусты — это для нее несколько многовато.

Совместными усилиями они перетащили бабушку на диван. Смочили лоб и виски французской водкой, сунули ей под нос свежеразрезанную сырую луковицу. От этого бабушка страшно зачихала; вдоволь начихавшись, она привстала и огляделась по сторонам, подобно человеку, позабывшему собственное имя. Затем взор ее упал на пустую сковороду и кастрюлю из-под квашеной капусты на кухонном столе — и тогда к ней тут же вернулась память.

— Вы только представьте себе, что случилось! Она с торопливой поспешностью поведала Касперлю и Сеппелю о своем происшествии с Хотценплотцем.

— Ну не возмутительно ли? — воскликнула она. — Среди бела дня в этом городе ты больше не можешь чувствовать себя в безопасности ни за собственную жизнь, ни за свои жареные колбаски! Хотела бы я только знать, для чего здесь полиция!

Бабушка со вздохом снова упала на диван, и казалось, будто в следующее мгновение она намеревалась вновь лишиться чувств. Слабым голосом она попросила Касперля и Сеппеля немедленно бежать к старшему вахмистру Димпфельмозеру и сообщить ему о случившемся.

— Насколько я его знаю, — едва слышно прошептала она, — он в это время сидит в караулке за письменным столом и предается послеобеденному сну.

— Сегодня навряд ли! — сказал Касперль.

И несмотря на томивший его зверский голод (по четвергам он всегда съедал за завтраком лишь половину, чтобы к обеду нагулять достойный жареных колбасок и квашеной капусты аппетит), он ткнул своего приятеля Сеппеля в бок и воскликнул:

— Быстро в пожарное депо!

Оставив все дальнейшие заботы о бабушке, приятели сделали крутой разворот и стрелой вылетели за дверь.

— Однако, однако — что вы опять затеяли? — Бабушка проводила их удивленным взглядом.

Ей удалось побороть подступающий обморок. Опираясь на диван, она добралась до стола и от стола к кухонному шкафу. Там она приняла две рюмочки мелиссовой настойки для подкрепления сил и, трижды крепко передернувшись, кинулась вслед за Касперлем и Сеппелем.