Дмитрий Емец - Таня Гроттер и птица титанов

Кроме Тани и Ваньки в купе был всего один пассажир. Деятельный, нервный в движениях мужчина с несимметричными залысинами, грустно читавший газету. Таня подумала про него, что вот человек, который дошел до края книжной премудрости, покачнулся и ухнул вниз. Жалкого крика никто не услышал.

Ванька сбегал к проводникам и вернулся с двумя стаканами в подстаканниках.

– Осторожно, кипяток! Вот два чая навязали… У тебя лопухоидные деньги есть?

Таня мотнула головой.

– Зачем они мне? Что за поезд, узнал?

– Москва – Архангельск, 7-й вагон.

– До Архангельска далеко?

– Часов десять… Мы до конца? – спросил Ванька.

– А я откуда знаю?

Таня тревожно оглянулась на мужчину с газетой. Тот не проявлял к их разговору интереса. Душа его бродила между газетных статей, послушно ужасаясь и радуясь там, где это предписывалось редакцией. Вскоре он свернул газету, положил ее на край стола, забрался на верхнюю полку и уснул.

Ванька выпил чай, отыскал в кармане пятирублевую монету и принялся терпеливо размножать ее клонирующим заклинанием. Вскоре к ним прикосолапил карапуз, сбежавший из соседнего купе от уснувшей мамочки. Карапуз соблюдал все ритуалы детского кокетства. Долго заглядывал из коридора и отворачивался, когда на него смотрели.

– Привет! – Ванька нахлобучил себе на голову подушку. – Ты меня не видишь? И я тебя не вижу!

Карапуз перестал прятаться, и затеялась бесконечная игра. Малыш бил Ваньку по колену игрушечной машиной, а Ванька закрывал лицо руками и повторял:

– Ой-ой-ой, как страшно! Какой ты сильный!

Карапуз ржал, отскакивал на два шага, а потом все повторялось в прежней последовательности. Таня подумала, что Ванька – единственный из всех известных ей молодых людей, который способен переносить чужого ребенка дольше полутора минут.

После того как Валялкин получил по колену в двадцать второй раз, а карапуз в двадцать второй раз услышал, что он очень сильный, Таня потеряла терпение.

– Тебе не приходило в голову, что бить человека по колену острым краем машины – это больно? – поинтересовалась Таня, ловя руку карапуза.

Спросила, как ей показалось, вежливо. Да и понять ее малыш, которому было от силы года два, едва ли смог. Но он неожиданно расплакался, бросил машину и выскочил из купе.

– Зачем ты это сделала? Он же радовался! – удивленно спросил Ванька.

Таня дернула плечом.

– Я сейчас отрежу ему голову и тоже буду радоваться!

– Я тебя совсем не понимаю! Ну просто совершенно! – беспомощно сказал Ванька, выглядывая в коридор, по которому, капая слезами и соплями, удалялся карапуз.

Таня испытала дикое раздражение. И на карапуза, и на Ваньку, но больше на саму себя.

– Так двинь меня! – предложила она.

– В смысле?

– Да без всяких смыслов! Мне кажется, если бы ты меня двинул – было бы лучше.

Таня вспомнила теорию Ягуна. Играющий комментатор утверждал, что перед тем, как связать свою жизнь с какой-нибудь девушкой, надо попросить девушку сделать что-нибудь очевидно бессмысленное, например, сварить суп из тряпки. Если послушается без лишних вопросов – будет хорошей женой. Если же будет крутить пальцем у виска или упрямиться – лучше расстаться сразу, пока не стало слишком поздно.

Помнится, Таню эта теория заинтересовала. Хотя бы потому, что Лоткова ни за что не стала бы варить суп из тряпки.

– А хорошая жена – это какая?

У Ягуна и тут нашелся ответ.

– Вариантов только два! Послушная или, на худой конец, умная! – моментально отозвался он.

Вот и сейчас, глядя на вздрагивающую природу в проплывающем завагонье, Таня размышляла, является ли она послушной или, на худой конец, умной.

– Что это он с собой тащит? – неожиданно спросил Ванька.

– Кто он?

– Дядька с газетой!

Таня задрала голову. На багажной полке лежал огромный медный круг, покрытый сложной вязью. Изредка по кругу, бликуя, пробегала искра.

– Есть у меня одно нехорошее подозрение!.. Что это кольцо Эвмеда! – сказала Таня.

Ванька озадачился.

– А кто такой Эвмед?

– Без понятия. Кто-то, кто любил маленькие колечки. Помоги его снять!

Ванька вспрыгнул с ногами на столик, но, едва он коснулся кольца, его отбросило. Ванька поднялся, отряхнулся и опять полез к кольцу. Упрямства ему было не занимать. Недаром Ягун шутил: «Как заставить Ваньку попасть под машину? Надо сказать: «Вань, вот пешеходный переход!» Может, и за Таней он ухаживал из того же упрямства.

На сей раз Ванька коснулся перстня скомканной газетой. Газета запылала. Ванька залил ее недопитым чаем и потянулся за подушкой. Подпалить подушку Таня ему не позволила. Она ненавидела запах паленых перьев.

– Уже ясно! Кольцо подпустит только меня! – Таня спустила перстень Эвмеда с полки. Поставленный боком на пол, он доставал Тане до середины груди.

Желая проверить, достаточно ли в перстне энергии, Таня стала припоминать какое-нибудь несложное заклинание. Самой безобидной магией, которую она знала, было заклинание для завязывания шнурков. Таня развязала шнурки и, убедившись, что они нигде не касаются друг друга, громко произнесла:

– Бантикус трибантикус !

По рунной вязи перстня Эвмеда пробежала крупная, с тыкву, искра, однако шнурки так и остались незавязанными. Не сработало! Таня уже открыла рот, чтобы повторить, но Ванька, кашлянув, коснулся ее локтя.

– Чего тебе?

– Да ничего. В окошко посмотри!

За грязным стеклом вагона медленно проплывали завязанные бантиком телеграфные столбы с болтавшимися проводами.

– Милое колечко! На пустяки не разменивается!

У переезда, покуривая выхлопным дымком, томились автомобили. Женщина в железнодорожной жилетке грозила им флажком. В окне за ее спиной полыхали герани. Поезд начал замедляться и, загибаясь гусеницей, подъезжать к станции. Прополз изувеченный щит « По путям ходить!». У щита стояли две лохматые собаки и внимательно читали. Потом одна собака залаяла на поезд и побежала за ним, а другая осталась читать.

На станции Ванька вышел, прихватив наволочку с начеканенными пятирублевками.

– Пирожков каких-нибудь! И газировку без газа! – крикнула ему вслед Таня, понимая бессмысленность этого указания. Газировка без газа – это как соленые огурцы без соли.

Лысоватый попутчик с несимметричными залысинами свесил с верхней полки ноги и спрыгнул. Таня поспешно натянула на лицо улыбку.

– Как спали?

– Плохо! Трость чесалась кое-кого прикончить! – пожаловался лысоватый и, точно маску, стянул с себя морок. Таня узнала Глеба.

Ей захотелось не то обнять его, не то швырнуть в него ботинком.

– Как ты меня нашел? Снова костяная булавка?

Глеб ласково погладил ее по щеке.

– Ну хорошо. Скажу ради разнообразия правду. Я порылся в вещах своего двойника. Запасливый был малый!.. Хотя почему был? Еще и сейчас во мне шевелится.