Роальд Даль - Джеймс и Персик-великан

— Молодой человек! — презрительно ответил он глубоким низким голосом. — Я не был вредителем ни единого дня во всей моей жизни. Я — музыкант!

— Джеймс, — сказал Сороконожка, — тебя ведь зовут Джеймс, правда?

— Да.

— Так вот, Джеймс, видел ли ты когда-нибудь такую огромную сороконожку, как я?

— Конечно, нет, — ответил Джеймс. — Но, скажи, как же тебе удалось стать таким?

— Все это весьма любопытно, — сказал Сороконожка. — Чрезвычайно любопытно. Вот послушай, как это случилось. Я болтался без дела во дворе под персиковым деревом, и вдруг какая-то маленькая штучка прошмыгнула у меня под самым носом. Она была ярко-зеленого цвета и очень красивая. Словно маленький камушек или хрусталик…

— Я знаю, что это было! — закричал Джеймс.

— То же самое случилось и со мной, — сказала Божья Коровка.

— И со мной! — заявила мисс Паучиха. — Откуда ни возьмись появились эти зеленые штуковины. Их было полным-полно!

— А я даже съел одну! — гордо объявил Дождевой Червь.

— И я, — подтвердила Божья Коровка.

— Я съел три! — воскликнул Сороконожка. — И вообще, попрошу не перебивать. В конце концов, кто рассказывает: я или вы?

— Сейчас не время рассказывать истории, — провозгласил Старый Зеленый Кузнечик. — Пора ложиться спать.

— Я отказываюсь спать в башмаках! — заявил Сороконожка. — Джеймс, ты сколько уже снял?

— Пока только штук двадцать, — ответил Джеймс.

— Значит, осталось еще восемьдесят, — сказал Сороконожка.

— Он снова врет! — завопил Дождевой Червь. — Не восемьдесят, а двадцать два!

Сороконожка покатился со смеху.

— Не надо наступать ему на мозоль, — сказала Божья Коровка. Это привело Сороконожку чуть не в истерику.

— Ему? На мозоль? — верещал он, извиваясь от удовольствия. — Покажите мне, на какой ноге у него эта мозоль? И где у него эта нога?

Джеймс решил для себя, что в этом споре он все-таки на стороне Сороконожки. Конечно, тот был порядочной бестией, но так приятно иногда услышать, как смеются. За долгие годы, прожитые с теткой Квашней и теткой Шпилькой, он ни разу не слышал, чтобы они смеялись.

— Нам действительно пора ложиться спать, — сказал Старый Зеленый Кузнечик. — Завтра будет трудный день. Мисс Паучиха, не будете ли вы так любезны приготовить нам кровати?

Через несколько минут первая кровать была уже готова. Она с обеих сторон крепилась к потолку прочной веревкой из паутины и, натурально, больше походила на гамак, чем на кровать. Но, что там ни говори, это была невероятно искусная работа, а паутина сияла в бледном свете, как шелковая нить.

— Надеюсь, вам будет здесь удобно, — сказала мисс Паучиха Старому Зеленому Кузнечику. — Уж я постаралась, чтоб кровать была самой мягкой, какие только бывают. Я сплела ее из нити высшего качества — даже для своей паутины я употребляю другую.

— Чрезвычайно вам признателен, дорогая леди, — сказал Старый Зеленый Кузнечик, забираясь в свой гамак, — Это как раз то, что мне было нужно. Желаю всем спокойной ночи!

Потом мисс Паучиха сплела гамак для Божьей Коровки, потом длинный гамак для Сороконожки, а потом — еще более длинный — для Дождевого Червя.

— А ты как любишь спать, — спросила она у Джеймса, когда очередь дошла до него, — на твердом или на мягком?

— На мягком, если вы будете так любезны, — ответил Джеймс.

— Ради всего святого, перестань глазеть по сторонам и займись моими башмаками, — сказал Сороконожка. — Такими темпами мы никогда не доберемся до своих кроватей. И потом, надо аккуратно раскладывать башмаки по парам, а не швырять их через плечо куда попало.

Джеймсу досталась нелегкая работенка. Каждый башмак был зашнурован до самого верха, и его нельзя было снять, не развязав и не расшнуровав. А чтобы жизнь и вовсе не казалась медом, все шнурки были зализаны на самые запутанные узлы, какие только можно придумать, так что каждый из них приходилось буквально разрывать ногтями. Почти два часа продолжалось это мученье. И к тому времени, когда Джеймс снял с Сороконожки последний башмак и выстроил их все — ровно двадцать одну пару в ряд, на полу около дивана, Сороконожка уже давно спал.

— Сороконожка, просыпайся! — прошептал Джеймс, легонько пихнув его в живот. — Уже можно перебираться в кровать.

— Спасибо, милое дитя! — ответил Сороконожка, открывая глаза. Он спустился с дивана, просеменил через комнату и забрался в свой гамак.

Джеймс залез в свой. Как же там было мягко и удобно, особенно по сравненью с голыми досками, на которых его заставляли спать у теток.

— Погаси свет! — сонно пробормотал Сороконожка. Никто не пошевелился.

— А ну, выключай свет! — повторил он, повысив голос.

Джеймс оглядел комнату, стараясь понять, к кому он обращается. Но нес уже давно спали. Старый Зеленый Кузнечик громко храпел. Божья Коровка тихонько посвистывала. Дождевой Червь свернулся в клубок на одном конце своего гамака и сопел открытым ртом. Что же касается мисс Па-учихи, то она сплела себе замечательный уютный гамачок в углу комнаты и расположилась в самой его середине, что-то нежно мурлыкая во сне.

— Я кому сказал, гаси свет! — сердито заорал Сороконожка.

— Ты это мне? — спросил Джеймс.

— Разумеется, нет, болван ты эдакий! — ответил Сороконожка. — Я говорю с этой полоумной Светлячихой. Она, видите ли, уснула, а свет не выключила.

Джеймс в первый раз за все время посмотрел на потолок и увидел там совершенно необычное зрелище. Что-то похожее на гигантскую (не меньше трех футов в длину) бескрылую муху стояло вниз головой, упираясь своими шестью ногами в самый центр потолка, причем хвост этого существа горел в прямом смысле слова, и яркий зеленоватый свет освещал нею комнату не хуже, чем настоящая электрическая лампочка.

— Это и есть Светлячок? — спросил Джеймс, уставившись на источник света. — Никогда не думал, что они такие.

— Конечно, это Светлячок, — ответил Сороконожка. — По крайней мере, так она себя называет. Хотя на самом деле это самая обыкновенная бескрылая Светлячиха. Эй, просыпайся, ленивая скотина!

Но Светлячиха даже не пошевелилась. Тогда Сороконожка дотянулся из гамака до одного из своих башмаков и с криком «Да выключи ты свой проклятый фонарь!» запустил его прямо в потолок.

Светлячиха неторопливо открыла один глаз и покосилась на Сороконожку.

— А вот грубить совсем ни к чему, — холодно сказала она. — Всему свое время.

— Давай, гаси без разговоров, — прокричал Сороконожка, — а то я сам его погашу, тогда не обрадуешься!

— Привет, Джеймс! — сказала Светлячиха, посмотрев вниз и улыбнувшись Джеймсу. — Я и не заметила, как ты вошел. Рада видеть тебя, мой мальчик, и — спокойной ночи!