Николай Вагнер - Сказки Кота-Мурлыки (сборник)

Николай Петрович Вагнер – зоолог и писатель (1829—1907). Окончил Казанский университет. Получив степень магистра, а затем и доктора, он работал в Казани и Санкт-Петербурге профессором зоологии. В его работе «Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых» (Казань, 1862) впервые в науке был установлен факт педогенеза (paedogenesis): ученый открыл, что личинки одного двукрылого насекомого из группы Cecidomyidae размножаются, развивая внутри тела новые такие же личинки. В 1869 г. за свои труды Вагнер получил от парижской академии авторитетную премию Бордена. Ученый регулярно занимался зоологическими исследованиями; в 1881 г. его стараниями в Соловецком монастыре была организована зоологическая станция. В 1876-78 годах он издавал журнал «Свет», в котором поместил ряд собственных научно-популярных очерков. В этом журнале, между прочим, были напечатаны и первые стихотворения С.Я. Надсона, талант которого Вагнер сразу оценил.

Беллетристические произведения Вагнера печатались в различных русских журналах. Наибольший успех имели «Сказки Кота-Мурлыки». Они были проникнуты стремлением направить ум и чувство маленького читателя к подвигу и добру. Недостатком сказок современники считали отсутствие полутонов и избыток сентиментальности, «романтическое фразёрство» и т. п. Следует отметить, что это были сказки скорее для взрослых, чем для детей.

Особняком стоят позднейшие беллетристические произведения Вагнера: роман «Темный путь» и повесть «Мирра». Здесь Вагнер изменил прежним гуманистическим воззрениям и поддался влиянию антисемитизма. Впоследствии все беллетристические произведения Вагнера были изданы в 7 тт. под общим названием «Повести, сказки и рассказы Кота-Мурлыки» (СПб., 1890-99). Вышли также отдельным изданием научно-популярные очерки Вагнера «Картины из жизни животных» (СПб., 1901). Немало времени и труда Н.П. Вагнер посвятил изучению бессознательной психической деятельности человека и спиритических явлений. В результате он стал Президентом Русского общества экспериментальной психологии.

Трудно поверить, что бывают на свете люди, которые впервые прочли сказки Андерсена в сорок лет. Но именно так, в сорокалетнем возрасте, раскрыл однажды книгу великого датчанина Николай Петрович Вагнер. Сказки ему, в общем-то, понравились, однако он подумал, что сам мог бы написать не хуже, а то и лучше. Определённый опыт публикаций учёный-энтомолог Вагнер уже имел. Что касается мировоззренческих исканий, то здесь произошла эволюция от вдохновенного христианства к атеизму, а затем от атеизма к спиритизму.

Вот такой человек и принялся состязаться с Андерсеном. За три года он написал дюжину историй, которые составили знаменитое издание «Сказок Кота-Мурлыки». Несмотря на упрёки некоторых современников, приключения феи Фантасты и т. д. пользовались у современников Вагнера бурной полярностью. Насколько это читабельно по нынешним временам – решать вам. Заметим только, что начиная с 90-х годов ХХ века «Кот-Мурлыка» был переиздан уже неоднократно.

Издавая сказки Кота-Мурлыки, необходимо сказать хоть несколько слов об их авторе.

Это был старый и весьма почтенный Кот, но, к сожалению, полный всяких противоречий. Он был стар и постоянно напевал одну и ту же песню:

Таким образом, он никак не мог сделаться ни антикварием, ни архивариусом, хотя бы в каком-нибудь комиссариатском архиве и существовали самые жирные крысы.

Он был, бесспорно, почтенный Кот, но всегда вооружался против всякого почтенья, называя его китайской церемонией.

Он любил науку и терпеть не мог ученых. Любил искусство и ненавидел искусников: в особенности таких, которые всю свою жизнь пели фальшивые ноты.

Одним словом, это был очень оригинальный Кот, хотя всякую оригинальность не любил и преследовал: во-первых, уже потому, что никак не мог отличить оригинального от модного, а – главное, потому, что все оригинальное, по его мнению, заслоняет от нас все обыкновенное, простое, что мы должны изучать или что требует нашей помощи.

Бедный Кот был немного помешан. У него была одна idee fixe, от которой не могли освободить его все европейские и американские эскулапы.

– Я, – говорил он, – родился на свет вниз головой, и с тех пор все на свете мне кажется вверх ногами.

– Наверху стоят сильные и прекрасные золотые тельцы, перед которыми многие преклоняются или по крайней мере скачут и пляшут на задних лапках, а мне кажется, что наверху стоят те самые маленькие червячки, которые весь день-деньской роются в земле из-за насущного хлеба, и стоят потому, что первые должны же быть когда-нибудь последними.

– Наверху стоит человеколюбивое братство и отдает своему ближнему последнюю собственную рубашку, а мне кажется, что наверху стоит именно та самая собственная рубашка, которая ближе к телу, чем всякая другая.

– Наверху стоит столб прогресса, с рукой, указующей, куда идти людям, а мне кажется, что этот столб давно лежит на боку, а на нем лежат люди, твердя в умилении сердец: chi va piano, va sano!

– Наверху стоит светильник мира, потому что никто не ставит его под стол, а мне кажется, что он именно стоит под тем столом, за которым пирует добрая богиня Глупость и ворожит всем, кому хорошо живется на свете.

– Наверху стоит истина, вечно влекущая на свободу сознанного факта, а мне кажется, что наверху курятся те самые старые курильницы, которые стоят там со времен древних авгуров, а внизу… Но внизу нельзя ничего разобрать за облаками одуряющего дыма…

– Ах! скоро ли же мне представится, что люди ходят вверх головами и не болтают ногами по воздуху?..

И бедный Кот усиленно махал хвостом, желая отогнать от себя неотвязную idee fixe. Но это средство, разумеется, не помогло, и он принимался мурлыкать бесконечные песни и сказки. Его окружали и слушали дети, среди которых его старому сердцу было тепло и приютно.

Но и тут он не знал покоя. И тут к нему приставали разные «крючкотворцы», которые разбирали каждую его мысль, каждое слово.

– Что это ты сентиментальничаешь, – говорил один крючкотвор. – Разве идут эти нежности к твоим седым усам?

– Поди выдуби свою кожу, – говорил Кот, – и сердце также, если тебе покажется это лучше. Я тебе не мешаю.

– Что это ты сам себе противоречишь? – говорил другой крючкотвор.

– Только одна палка не знает противоречий, – ворчал Кот, – я не хочу быть палкой.

– А зачем ты рассказываешь детским языком не детские сказки? – спрашивает третий крючкотвор. Разве могут понимать тебя дети!