Дина Сабитова - Цирк в шкатулке

— Я быстро, — пробормотал директор и ринулся прочь из беседки.

Поскольку глаза Казимиры были закрыты, она не видела, что произошло. Услышала только вскрик и звук падения чего-то тяжелого.

Тут уж пришлось приоткрыть один глаз и глянуть.

Господин директор с перекошенным от боли лицом медленно поднимался с гравийной дорожки. Подгнившая ступенька старой беседки, скользкая от дождя, подломилась под ним, и он рухнул на землю, а когда встал, обнаружил, что вывихнул щиколотку. Кряхтя, господин директор заковылял назад в беседку, едва ступая на поврежденную ногу. Упав на скамью рядом с Казимирой, он сокрушенно всплеснул руками:

— Ну как неудачно! Боже мой, а мне надо на почту! Что же делать? Все пропало. То есть, конечно, не все, но многое!

Казимира сказала дрожащим голосом:

— Я могу вправить вам вывих, но ведь у вас еще и растяжение. Вы все равно не сумеете побежать на почту. — Она присела перед ним, ощупывая его щиколотку. — Сильно болит?

— А как вы думаете? — еле сдерживая раздражение, спросил директор. — Ай! Главное, что мне так надо было успеть на почту именно сегодня. Это было так важно…

Казимира поднялась с колен. На лице ее сквозь страх медленно проступала решимость.

— Господин директор. Я пойду и получу ваше письмо. Напишите на листочке записку начальнику почты. Если почта закрывается через час, то я как раз еще успею.

— Казимира! — ахнул директор. — Как же вы пойдете? Ведь на улице гроза!

Но в ответ Казимира отчаянно замахала на него руками. Не надо, не надо ничего говорить. А то ее решимость сломается под напором привычного страха. Лучше она, не задумываясь и не глядя по сторонам, ринется прямиком вдоль улицы и будет бежать, бежать, пока не уткнется в двери почтамта. А назад… ну уж как-нибудь…

Прошли томительные пятнадцать минут, потом полчаса. Господин директор вглядывался в просвет между кустов черемухи — был виден поворот аллеи, за которым скрылась мадемуазель Казимира.

Гроза стихала. Ее грохот становился все глуше, и директор от нечего делать стал считать, сколько секунд проходит от вспышки до раската грома. Но все время сбивался — мысли его были далеко. Гремящие тучи уползали за город, и вот-вот должно было показаться солнце. Кажется, на какой-то краткий миг господин директор даже задремал.

Он открыл глаза потому, что ему показалось — откуда-то раздается знакомая мелодия. Впрочем, он не совсем был уверен, что проснулся. Звон тонких колокольчиков переливался в воздухе, гроза стихла, и сквозь цветные переплеты на пол беседки зелеными, голубыми и лиловыми квадратами светило солнце.

Прямо перед ним в дверях беседки в облаке мягкого вечернего света стояла нимфа из его сна. Ее кудрявые локоны, усыпанные тысячами блестящих капель дождя, растрепались, ее кружевная накидка намокла и потемнела от влаги. Она грациозно склоняла голову к плечу, ее глаза сияли радостью, на щеках играл нежный румянец. Она протягивала к нему руки, а тысячи колокольчиков все вызванивали нежную мелодию, от которой кружилась голова.

Нимфа звонко чихнула и сказала счастливым голосом:

— Вот ваша посылка, господин директор! Я успела до закрытия.

Директор, не отрывая потрясенного взгляда от ее лица, рассеянно взял протянутый пухлый пакет, обмотанный бечевкой и облепленный сургучными печатями.

Мадемуазель Казимира забеспокоилась:

— Вам плохо? У вас болит нога? Не двигайтесь, я сбегаю за доктором!

— Не надо доктора, — махнул рукой директор. — Я… что я хотел сказать?… Вот, забыл… Откуда эта музыка? Я слышал ее где-то… Вспомнил! Это играют колокольчики из Эвиной шкатулки. Разве она поблизости?

— Нет, это шарманщик ходит по скверу и крутит ручку шарманки. И совсем не похоже на колокольчики — такой тягучий звук. Но мелодия и правда похожа. Как ваша нога?

— Если не наступать, не болит. Спасибо за посылку, мадемуазель Казимира. Я встревожен — успеем ли мы в магазин? Кажется, вы шли купить себе новый фонарик?

— Я уже купила его на обратном пути. И купила вам в аптеке тросточку. Хотя, кажется, фонарик мне больше не нужен.

— Да, гроза закончилась, — рассеянно кивнул директор, прижимая к себе посылку. — О господи, да вы промокли насквозь! Скорее домой!

И опираясь на плечо Казимиры и тросточку, зажав под мышкой пакет, господин директор отправился домой.

Туда, где над поляной у реки раскинулась во все небо яркая радуга.

Утром Марик проснулся оттого, что сквозь задернутые занавески проник луч солнца и светил ему прямо в левый глаз. Марик попытался сунуть голову под подушку, чтоб поспать еще, но с удивлением обнаружил, что там лежат какие-то свертки.

Он сбросил подушку на пол и увидел пять-шесть завернутых в яркую оберточную бумагу коробочек разного размера и формы.

А на стуле рядом с кроватью лежали свертки побольше. И к каждому была приколота открытка. Марик прочел две-три первых попавшихся: «С днем рождения, Марик. Иогансон», «Будь счастлив, Марик! Твоя Рио-Рита», «В этот великолепнейший день рада поздравить тебя с праздником. Аделаида Беатриса Виолетта Гортензия Душка».

«У меня день рождения?» — удивился Марик.

В приюте «Яблоня» дни рождения отмечали скромно. Утром за завтраком Гертруда говорила несколько поздравительных слов о том, что надо быть хорошим человеком, трудиться и учиться, и виновнику торжества давали шоколадку и дарили какую-либо книгу. Шоколадка честно делилась на восемь частей, а книга отправлялась на общую книжную полку. Так что она сразу становилась как бы и не твоя.

Марик наскоро оделся и, жмурясь от яркого солнца, вышел из фургончика.

Через всю поляну растянулся огромный транспарант, на котором красными буквами было написано: «Поздравляем тебя, Марик!!!»

— Он проснулся! — крикнул кто-то.

И через мгновение весь цирк «Каруселли» стоял перед ним.

— С днем рождения! Ура! — закричали все хором, над ухом ошеломленного Марика хлопнула хлопушка, и его осыпало облако конфетти.

Это был замечательный день!

Вся труппа готовилась к вечернему представлению. А Марик вытащил подарки на середину поляны и, смакуя наслаждение, разворачивал их по одному.

Развернув и налюбовавшись, он мчался искать дарителя.

— Спасибо, Хоп! Такая отличная удочка!

— Спасибо, Душка! Я всю жизнь мечтал прочитать эту книгу!

— Китценька, мне очень нравятся эти полосатые носки с собачками. Собачки так похожи на тебя!

— Иогансон, потрясающий перочинный ножик!