Льюис Кэрролл - Алиса в Стране Чудес. Алиса в Зазеркалье

Они поспели как раз вовремя. Король и Королева Червей восседали на троне. Вокруг, перетасованные, будто колода карт, толпились разные звери, зверьки, зверята и зверюшки, всякие твари, существа, птицы и пташки.

У всех на виду стоял закованный в цепи и оцепленный вооружёнными солдатами Валет Червей. Вокруг королевского трона сгрудились придворные. Среди них тёрся Белый Кролик. В одной лапке он зажал медную трубу, а в другой держал свитый в трубочку пергаментный свиток.

Посредине зала стоял стол, заваленный конфетами. У Алисы даже слюнки потекли – так ей захотелось шоколадной конфетки.

«Поскорей бы они кончили судить да рядить и садились к столу!» – подумала она.

Но суд ещё и не начинался. И пока суд да дело, Алиса принялась с любопытством разглядывать всё и вся. Алиса никогда ещё не попадала в суд, но видела книжки с картинками и могла судить обо всём сама.

«Вон тот, что парится в громадном парике, напяленном на голову, судья», – размышляла Алиса.

А судьёй-то был сам Король! Он нахлобучил парик, а сверху ещё и корону. Вид у него был такой нелепый, что, кажется, он и сам себя стеснялся. Рядом с Королём присели какие-то зверьки и птички. Их было ровно двенадцать штук.

«Это же Присяжные!» – догадалась Алиса.

Пожалуй, не всякая девочка знает это слово. Но Алиса знала вдобавок, что Присяжные в суде заседают, потому и называются Присяжные Заседатели.

Все двенадцать Присяжных как один старательно писали что-то на грифельных досках.

– Ещё ничего не началось, что же они пишут? – шепнула Алиса на ухо Грифону.

– Свои имена, – прошептал Грифон, – чтобы не запамятовать их до конца судебного заседания.

– Вот глупцы! – воскликнула Алиса так громко, что Белый Кролик замахал на неё лапкой и строго провозгласил:

– Па-апрошу тишины!

Король вздрогнул, поправил на носу очки и стал вглядываться в зал, выискивая нарушителя. Алиса стушевалась. Но всё равно заметила, что Присяжные записали на своих грифельных досках: «Вот глупцы!» А кое-кто из них вместо «глупцы» старательно вывел «голубцы».

«Представляю, что там накалякают эти грамотеи во время суда!» – подумала Алиса.

Один из Присяжных так скрипел своим грифелем, что вынести это было просто невозможно. Алиса подкралась к нему сзади и выхватила из лапки грифель. Присяжный, а это оказался Билл, ящерка Билл, тут же стал корябать коготком по грифельной доске. Но коготок никаких следов на твёрдой её поверхности не оставлял.

– Прошу прочесть обвинительное заключение! – приказал Король.

Белый Кролик поднял свою трубу и трижды – тру-ру-ру! – протрубил. Потом развернул пергаментный свиток и громко прочел:

– А теперь – окончательный приговор! – распорядился Король.

– Не торопитесь, Ваше Величество, – пропищал Кролик. – У нас ещё много чего впереди – разные суды-пересуды.

– Ладно уж, – согласился Король, – зовите Первого свидетеля.

Белый Кролик опять трурурукнул в свою трубу и провозгласил:

– Пе-ервый свидетель! Па-апрошу!

И в зал вошёл Котелок. Он и был Первым свидетелем. В одной руке Котелок держал недопитую чашку чая, а в другой – надкушенный бутерброд. Он повернулся к трону и пробормотал:

– Уж не обессудьте. Тут такое дело – чай я пил. Вот и прихватил с собой еду да посуду.

– Дома надо пить, нечего по судам с посудой мотаться! – проворчал Король. – Давно пить начал?

Котелок помялся, поглядел на Полоумного Зайца, стоявшего у двери, и просипел:

– С четырнадцатого марта, судя по всему.

– С пятнадцатого, – поправил его Заяц.

– С шестнадцатого, – прошамкала Ночная Соня сонным голосом.

Король ткнул пальцем в сторону Присяжных.

– Записать! – бросил он.

Присяжные тут же заскрипели грифелями. Они записывали все цифры подряд. Получилось, как говорила Телепаха, длинное чиХло. Вот такое: 141516 МАРТА.

– Котелок-то свой сними! – потребовал Король.

– Он не мой! – робко возразил Котелок.

– Ага! Сознался! – обрадовался Король. – Стянул? – И он снова ткнул пальцем в сторону Присяжных.

Те с усердием принялись писать. Котелок, который только успел стянуть с головы котелок, быстро натянул его на голову опять.

– Не-ет, – испуганно проблеял он. – Это мой. То есть он не мой. Просто я его сам сделал. На продажу. Я шляпы шью.

Вдруг Королева грозно достала очки, грозно нацепила их на нос и грозным взглядом пронзила Котелка. Тот умолк и мелко задрожал.

– Не тяни и не дрожи, – успокоил его Король. – Ты обязан, не дрогнув, давать показания. Не то голову долой!

Успокоительные слова Короля подействовали на Котелка странным образом. Он задрожал ещё больше, в смятении вместо бутерброда сунул в рот чашку и отхрумкал от неё изрядный кусок.

Алиса, сидевшая на скамейке рядом с Ночной Соней, вдруг почувствовала, что ей становится тесно. Что такое? И тут Алиса поняла – она растёт!

Растёт,

растёт,

РАСТЁТ!

– Не спихивай меня! – пискнула Соня.

– Извини, – сказала Алиса, – но я, судя по всему, расту.

– В суде судят, а не растут, – ответила Соня.

– Чепуха! – возразила Алиса. – Растут все и повсюду. Ты тоже сейчас растёшь.

– Но ты растёшь с бешеной скоростью! – возмутилась Соня. – Нельзя расти, ни с кем не считаясь.

Соня скорчила недовольную физиономию и отсела от Алисы. А Королева всё это время не отрывала от Котелка своего грозного взгляда. Соня ещё только усаживалась поудобнее в сторонке, как раздался свирепый рык Королевы:

– Эй, кто-нибудь! Подать мне список тех, кто пел на прошлом концерте!

От этих слов дрожь проняла бедного Котелка с головы до ног. Котелок у него на голове подпрыгнул, а ботинки соскочили с ног.

– Дождусь я показаний? – сурово спросил Король. – Не то – дрожи не дрожи – казню!

– Мы люди маленькие, – начал Котелок дрожащим голоском. – Нам бы чайком побаловаться да хлебушка с маслом, а баловства у нас никакого.

Король подозрительно нахмурился:

– Говоришь – побаловаться?

– Так точно, побаловаться, – закивал Котелок.

– А баловства нет? – не унимался Король.

– Ни-ни! – подтвердил Котелок.

– Ты что, за дурака меня принимаешь? – вспылил Король. – Когда балуются, тогда как раз и получается баловство! Отвечай без уверток!