Бираго Диоп - Сказки Амаду Кумба

Конечно, Голо, вожак обезьяньего племени, навестив той ночью арбузное поле Дембы, хватил через край. Он привел с собой, вероятно, всех своих подданных до единого, а им мало было стоять цепочкой и передавать арбузы по одному: они начали целыми стаями перескакивать через изгородь из молочая. Молочай — самое глупое растение, и знай себе слезится, когда его трогают. Но Голо тронул не только молочай. Он и его племя разорили все поле. Они вели себя просто как шакалы, ведь всем известно, что шакалы — самые большие любители арбузов и самые невоспитанные существа из всех, живущих под солнцем или, вернее, под луной.

Голо и его племя поступили, как настоящие дети шакала: ведь хозяином арбузов — они это отлично знали — был вовсе не старый Меджемб, который в былые времена задал прародителю обезьян такую взбучку, что у того облез весь зад (след этой расправы навсегда остался в преданиях и на шкурах его потомства).

Демба, хозяин арбузов, наверняка сделал бы то же самое, что и старый Меджемб, потому что Голо набезобразничал, как Тиль-шакал, у которого в старину были неприятности с первым владельцем арбузного поля; но ни Голо, ни единый из его подданных не дожидались прихода Дембы.

Разумеется, Голо хватил через край, и Демба отнюдь не был доволен, обнаружив утром великое опустошение на своем поле. Однако от недовольства до того, чтобы выместить свой гнев на жене, — согласитесь, целая пропасть! А меж тем Демба ее перешагнул так же легко, как порог своего дома.

Он решил, что вода, которую жена предложила ему с обычным приветствием, стоя на коленях, недостаточно холодна. Он кричал, что кус-кус чересчур горяч и недосолен, а мясо слишком жестко, — в общем, и то не этак, и это не так. Недаром говорится: когда гиена хочет съесть свой приплод, ей кажется, что он пахнет козленком…

Устав кричать, Демба принялся колотить Кумбу чем попало, а когда и это его утомило, сказал ей:

— Ступай к своей матери, я с тобой жить не буду.

Не промолвив ни слова, Кумба уложила свои вещи, утварь и стала прихорашиваться. Она надела самый красивый свой наряд. Под вышитой кофтой обрисовывалась ее высокая грудь, округлые бедра обтягивала праздничная повязка. Украшения позвякивали в такт ее грациозным движениям, и одуряющий запах благовоний раздражал ноздри Дембы.

Кумба положила свою ношу на голову и вышла за порог. Демба хотел было ее удержать, но сказал себе: «Ничего, пусть идет, родители отошлют ее обратно».

Прошло два, три, десять дней, а Кумба не возвращалась, и от родителей Кумбы не было вестей.

Пользу зада познают, когда нужно садиться. Демба начал понимать, что такое женщина в доме.

Славная штука поджаренный арахис. Все чревоугодники и даже те, кто ест только, чтобы не умереть с голоду, сходятся на том, что вкуснее всего он в виде сладкой подливки к просяной каше. А еще лучше его посолить, поперчить и есть с вареной фасолью. Но готовить его должны умелые женские руки. Демба чувствовал, что ему скоро придется с этим согласиться. Никто больше не носил ему в поле обед, а по вечерам он сам разводил огонь, чтобы поджарить арахис или сладкий картофель.

Обычай запрещает мужчине прикасаться к щетке, но как быть, если пыль, зола, шелуха арахиса и картофельные очистки с каждым днем все гуще засыпают пол хижины?

Хорошо работать, подставив ветерку голую спину. Но когда в конце дня надеваешь бубу, хочется, чтобы она не была сальной, как собачья печенка; и все-таки подобает ли настоящему мужчине тащиться к реке с калебасом, мылом и грязным бельем и заниматься стиркой?

Демба уже задавал себе все эти вопросы и еще множество других. Здравый смысл — не слишком ли поздно? — твердил ему: «Пользу зада познают, когда нужно садиться».

Нет слов, воздержание — похвальная добродетель, однако умеренность совсем никудышная подружка, слишком худая, чтобы делить с ней постель; Дембе теперь казалось, что его ложе широко для одного.

А Кумба день ото дня все больше убеждалась, что ничуть не плохо молодой и приветливой женщине жить без мужа в деревне, где полно молодых бойких парней, — совсем наоборот!

Кто путешествует со старшим и младшим, тому никакая дорога не в тягость. На отдыхе старший заботится о ночлеге, а младший разводит огонь. Все домашние баловали и лелеяли Кумбу, которая вернулась к своим, встретилась со старшими и младшими сестрами и слыла у них страдалицей, натерпевшейся от грубияна мужа.

Недаром говорится: «Обжегшись на молоке, дуешь на водицу». И тщетно гриоты-певцы и диали-музыканты под звуки своих гитар уговаривали Кумбу выбрать себе мужа среди поклонников, толпившихся в ее хижине с первого же вечера. После ужина гриоты заводили песни и славили Кумбу, ее подруг и поклонников; звучала музыка диали, поминавших заслуги предков.

Большой праздник там-тамов был назначен на следующее воскресенье. На нем Кумба должна была наконец указать своего избранника. Но, увы! В субботу вечером появился тот, кого никто больше не ждал, а Кумба — меньше всех. Это был Демба. Он вошел в хижину тестя и тещи и сказал:

— Я ищу свою жену.

— Демба, ты же от нее отказался!

— Вовсе я от нее не отказывался.

Тогда пошли за Кумбой в ее хижину, полную друзей, гриотов, обожателей и музыкантов.

— Ты велел мне уйти к матери, — заявила Кумба; она и слышать не хотела о возвращении в дом мужа.

Пришлось обратиться за советом к старым людям деревни. Но они не знали, кто прав, муж или жена, кому из двух верить и какое вынести решение. В самом деле: Кумба возвращается одна в родительский дом, который она покинула в шумной и веселой компании, провожавшей ее в дом мужа. Прошло семь дней, еще семь дней и снова семь дней, и Демба за ней не явился, — так что не похоже, чтобы она сбежала от мужа. И женщина слишком нужна в доме, чтобы ее отпустили без серьезных причин.

Впрочем, со времени ухода Кумбы от мужа не прошло еще и одной луны [14] Народы Африки исчисляли время лунными месяцами. . Стало быть, если бы супруги решили помириться, дело можно было бы уладить — ведь Демба не потребовал обратно ни выкупа за жену, ни свадебных подарков. А почему он их не потребовал?

— Потому, что я не отказывался от жены, — отвечал Демба.

— Потому, что ты от меня отказался, — настаивала Кумба.

В самом деле, муж, который отказывается от жены, теряет выкуп, уплаченный ее родителям, и подарки, сделанные невесте, не может потребовать их назад. Но тому, кто не прогонял жену, незачем требовать свой выкуп и подарки.

Все это было слишком ясно осмотрительным и хитрым старцам, и они отослали супругов к старикам деревни М’Бол. Из М’Бола Демба и Кумба отправились в Н’Гисс, из Н’Гисса — в М’Бадан, из М’Бадана — в Тиолор. Кумба все повторяла: «Ты от меня отказался», а Демба твердил свое: «Я от тебя не отказывался».