Эдит Несбит - История амулета

«Бедный ученый джентльмен» сидел за небольшим столиком у окна и был всецело погружен в изучение какой-то чрезвычайно крохотной вещицы, которую держал перед собой при помощи маленького блестящего пинцета. В правом глазу у него имелась мощная лупа, и это напомнило детям, с одной стороны, о часовой лавке, с другой — о длинных улиточьих глазках Псаммиада.

Джентльмен был невероятно худым и невероятно долговязым — во всяком случае, его необычайно длинные и худые ноги никак не хотели умещаться под столом и то и дело норовили вылезти в окно. Он был настолько занят своей работой, что не услышал, как открылась дверь. Некоторое время дети постояли в нерешительности, а затем Роберт решил-таки притворить дверь. Когда взору детей предстал ранее скрытый дверью участок стены, у них на мгновение перехватило дух — там, за дверью, стоял самый что ни на есть настоящий (и очень-очень большой) футляр для мумии! Он был раскрашен в красный, желтый, зеленый и черный цвета, а на его лице явственно прочитывалось весьма недоброе выражение.

Вы, конечно же, знаете, что такое футляр для мумии? Если нет, то я советую вам немедленно отложить книжку в сторону и отправиться в Британский музей, где этих футляров видимо-невидимо. Хотя, с другой стороны, для нас сейчас не важно, знаете вы это или нет. Важно то, что футляр для мумии — это самая последняя вещь, которую человек ожидает повстречать на верхнем этаже обыкновенного дома в Блумсбери, особенно если этот футляр к тому же еще и смотрит на вас с таким выражением, будто хочет сказать, что вам тут абсолютно нечего делать.

Так что наши приятели не могли удержаться от того, чтобы не завопить «Ой-ей-ей!» и не попятиться назад, отчаянно грохоча башмаками.

Ученый джентльмен вынул лупу из глаза и сказал:

— Простите?..

Он говорил очень мягким, вежливым голосом, который безошибочно выдавал в нем бывшего оксфордского студента.

— Это мы должны просить прощения, — не менее вежливо ответил Сирил. — Извините, что мы вас побеспокоили…

— Заходите! — радушно приветствовал их ученый джентльмен, подымаясь со стула (с кошачьей грацией, как позднее выразилась Антея). — Я всегда рад видеть вас у себя. Не желаете ли присесть? Нет, только не сюда. Позвольте мне сначала убрать эти папирусы.

Он очистил от бумаг один из стульев и приглашающе взглянул на детей сквозь толстые круглые стекла очков.

— Он обращается с нами, как со взрослыми, — прошептал Роберт. — Правда, при этом он, кажется, до сих пор не понял, сколько нас в этой комнате.

— Тсс! — одернула его Антея. — Шептаться в гостях — ужасно неприлично! Давай, Сирил, начинай!

— Еще раз извините, что мы вас побеспокоили, — самым вежливым тоном, на какой он только был способен, начал Сирил, — но мы стучали три раза, а раз вы не сказали ни «Войдите!», ни «Убирайтесь!», ни «Я сейчас занят!», ни «Зайдите в другой раз!», как это обычно бывает, когда люди стучат в дверь, то мы и решили посмотреть, все ли с вами в порядке. Мы знали, что вы дома. Вы, видите ли, три раза чихнули, пока мы ждали за дверью.

— Никаких извинений! — сказал ученый джентльмен. — Присаживайтесь, прошу вас!

— До него наконец дошло, что нас четверо, — заметил Роберт, когда джентльмен принялся наводить порядок еще на трех стульях. Ему пришлось немало повозиться, снимая с сидений разнообразные ученые предметы и аккуратно раскладывая их на полу. На первом стуле были сложены небольшие кирпичики, выглядевшие так, словно по ним, когда они еще не успели засохнуть, прогулялась какая-то крохотная птичка. Правда, следы были какие-то уж чересчур ровные. На втором лежали неведомые круглые штуковины, напоминавшие очень крупные, продолговатые, белые бусы. А на третьем громоздилась кипа очень пыльных бумаг.

Когда операция по расчистке стульев была завершена, дети расселись каждый на свое место.

— Нам известно, — продолжал Сирил, — что вы очень и очень ученый джентльмен. Мы пришли к вам посоветоваться. Дело в том, что у нас имеется некий амулет, а на амулете написано некое имя. Мы бы хотели, чтобы вы прочли нам его, потому что оно написано ни на одном из известных нам языков, включая латынь, греческий и древнееврейский.

— Хорошее знание хотя бы этих трех языков уже является прочным фундаментом для последующего образования, — вежливо ответил ученый джентльмен.

— Э-э-э, видите ли… — сказал покрасневший до ушей Сирил. — На самом деле, мы только можем отличать эти языки друг от друга, не более того… За исключением, конечно, латыни, — спохватился он. — Лично я, например, с удовольствием читаю Цезаря.

Ученый джентльмен снял очки, провел рукой по лицу и захохотал. Сирилу показалось, что смеялся он немного трескуче, как если бы это занятие было ему непривычно.

— Ну, конечно же! — сказал, отсмеявшись, ученый джентльмен. — Прошу вас извинить меня. Я, кажется, грезил наяву и подумал о вас Бог весть что. Вы ведь те самые дети, что живут на первом этаже, правда? Ну конечно, правда! Я же несколько раз видел вас, проходя через холл. Так вы говорите, что нашли какую-то вещь, которая представляется вам очень древней, и решили показать ее мне? Это очень любезно с вашей стороны. Я с удовольствием взгляну на нее.

— Должна вам сказать, что мы меньше всего думали о том, будете вы ее исследовать или нет, — сказала правдивая Антея. — Мы пришли к вам только потому, что нам нужно узнать написанное на ней имя…

— И вот еще что! — перебил ее Роберт. — Пожалуйста, не подумайте о нас плохо, но перед тем, как показать вам амулет, мы должны связать вас… э-э-э, как это там?

— Узами честного слова или даже заставить поклясться на крови, — закончила за него Антея.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю… — сказал джентльмен, выказывая признаки легкой нервозности.

— Позвольте мне все объяснить вам, — сказал Сирил. — У нас на руках имеется половинка волшебного амулета. А Псаммии… то есть, один наш приятель сказал нам, что даже половинка амулета может творить чудеса, только нужно научиться произносить выцарапанное на нем имя. Но если вы знаете более древнее имя и скажете его вслух, то вся волшебная сила нашего амулета пропадет. Поэтому мы хотим, чтобы вы дали нам самое что ни на есть джентльменское слово чести, что не будете произносить вслух никаких имен, кроме того, что стоит на нашем амулете. Правда, теперь, когда мы познакомились поближе, я вижу, что в этом нет никакой необходимости, но я пообещал просить вас об этом и сдержу свое обещание. Итак, готовы ли вы дать джентльменское слово чести, что не будете называть более древних имен, чем наше?

Ученый джентльмен снова водрузил на нос очки и секунду-другую пристально рассматривал сквозь них Сирила. Затем он сказал: