Джеймс Стивенс - История Туана Маккариля

— Я научу тебя всей мудрости, какая мне открыта, — ответил Финнан, — но сначала я должен узнать больше о тебе, понять, кто ты. Расскажи мне о своем прошлом, друг мой, ибо человек — это его прошлое, и нельзя узнать человека, не ведая его.

Но Туан не отступал:

— Оставим прошлое в покое — ведь забвение нужно человеку порой не меньше, чем память.

— Сын мой, — сказал ему Финнан, — все, что было когда-то, творилось во славу Божию, и нельзя обрести мудрость, не исповедовав дела свои. Ибо душа должна помнить путь, которым она следовала, и если он был праведен, не сворачивать с него — а если это не так, ей нужно покаяться в своих прегрешениях. Расскажи мне сначала, из какого ты рода и как случилось тебе поселиться в этой земле — я выслушаю тебя, и потом буду судить твои поступки и твою душу.

Туан покорно ответил ему:

— Мое имя Туан, сын Кариля из рода Мюредака Красная Шея, и эти земли я унаследовал от отца.

Святой отец с сочувствием кивнул:

— Я не настолько хорошо разбираюсь в родословных жителей Ульстера, как следовало бы, но кое-что все-таки знаю. Сам я родом из Лейнстера.

— Мои предки жили очень давно… — произнес в нерешительности Туан.

Финнан воспринял его слова с вниманием и интересом:

— Я тоже происхожу из древнего рода, — сказал он.

Его собеседник продолжал:

— Мое имя также Туан, сын Старна из рода Сэры, чьим братом был Партолон.

— Но разве это возможно? — произнес в изумлении Финнан. — Ты, верно, ошибаешься, ведь у одного человека не может быть двух родословных!

— Верно, — ответил в задумчивости Туан, — но каждая из этих родословных моя.

— Я этого не понимаю, — решительно сказал Финнан.

— Сейчас мое имя Туан Маккариль, но в древние времена меня звали Туан МакСтарн МакСэра.

— Брат Партолона, — изумился святой отец.

— Да, такова моя родословная, — ответил Туан.

— Но Партолон приплыл в Ирландию после Великого потопа, — в недоверии произнес Финнан.

— Я приплыл вместе с ним, — кротко ответил Туан.

Святой отец отпрянул и замер в оцепенении, не сводя с Туана глаз; он чувствовал, как кровь стынет в его жилах, и волосы на голове шевелятся от ужаса.

Но Финнан был не из тех, кем долго владеет страх. Он вспомнил о том, что Господь велик и никто не знает путей Его, и страх оставил его, и он вновь обрел спокойствие.

Финнан любил Бога и Ирландию, и всякому, кто мог поведать ему об этом что-то, чего он не знал прежде, он дарил все внимание своего ума и все сочувствие своего сердца.

— О чудесах говоришь ты, — сказал Финнан. — Поведай мне все, что ты знаешь, друг мой.

— О чем поведать мне? — спросил Туан покорно.

— Расскажи мне о том, какова была Ирландия в начале времен, и каков был Партолон, чьим отцом был сын Ноя.

— Черты его почти стерлись из моей памяти, — сказал Туан. — Он был длиннобород и широкоплеч, прекрасен обликом, и дела его были славны.

— Продолжай, друг мой, — сказал Финнан.

— Он приплыл в Ирландию на корабле. Вместе с ним были двадцать четыре мужа и двадцать четыре женщины. Но прежде них нога человека не ступала на остров, и ни одна человеческая душа не обитала в Западных землях. Когда мы приблизились к берегу, перед нами был один лишь вековой лес, тянувшийся от края и до края, куда ни обрати взгляд, и из леса доносилось пение птиц. Солнце согревало землю, и для наших усталых от моря глаз, и для слуха, привыкшего внимать лишь шуму ветра, страна, в которую мы вступали, была подобна Раю.

Мы сошли на сушу и услышали шум воды — река стремила свой поток из-под сумрачных сводов леса. Направив свой путь вдоль ее берега, мы вышли на поляну — лучи солнца озаряли ее и дарили земле тепло. В том месте Партолон и спутники его остановились и основали поселение.

В реках Эйре водилась рыба, и звери обитали в ее чащах. Дикие, тихие и ужасные создания населяли ее поля и леса; существа, сквозь которых можно было видеть — сквозь которых можно было пройти… Долго жили мы, не ведая забот, и в лесах плодились медведи, волки, барсуки, кабаны и олени.

От сорока восьми жен и мужей, что прибыли с Партолоном, со временем произошел великий народ числом пять тысяч человек, и жили они вместе в любви и согласии, хотя у них не было рассудка.

— Не было рассудка!.. — в изумлении повторил Финнан.

— Им не был нужен рассудок, — сказал Туан.

— Я слышал, что таковы были первые люди, — произнес Финнан. — Продолжай, друг мой.

— Но однажды, внезапно, как порыв ветра, между вечером одного дня и утром другого, все люди были охвачены болезнью, от которой раздувался желудок и синела кожа. И к исходу седьмого дня весь народ Партолона погиб; в живых остался один лишь человек.

— Ибо всегда один человек бывает спасен, — задумчиво произнес Финнан.

— И этот человек — я, — подтвердил его собеседник.

Туан провел ладонью по лбу и обратился в мыслях своих к тому, что было многие века назад — к началу мира и первым дням Эйре. И Финнан, чья кровь вновь стыла в жилах, а волосы шевелились от ужаса, обратился к прошлому вместе с ним.

— Продолжай, друг мой, — прошептал Финнан.

— Я был один, — сказал Туан. — Я был так одинок, что пугался собственной тени. Я был так одинок, что шорох крыльев птицы, или скрип ветки, намокшей от росы, пугали меня, и я дрожал как кролик, что в страхе забивается в нору.

Лесные звери учуяли меня — а я знал, что остался один. Они крались за мной на мягких лапах и рычали, когда я оборачивался; серые волки с длинными, красными языками и глазами, горящими как уголья, загнали меня на скалу. Не было зверя столь слабого, что не мог бы охотиться на меня — и столь робкого, что не мог бы бросить мне вызов.

Так жил я дважды по десять лет и еще два года, научившись всему, что знают звери — и позабыв все, что знает человек.

Я умел идти, крадучись, подобно любому из них; я мог бежать без устали. Я умел быть незаметным и терпеливым, подобно дикой кошке, притаившейся в зарослях. Во сне я мог учуять врага, и вмиг пробудившись, наброситься на него, выпустив когти. Я научился лаять и рычать, скрежетать зубами и рвать ими в клочья.

— Продолжай, дорогой друг, — сказал Финнан. — Ты обретешь покой в Господе.

— По окончании того срока, — сказал Туан, — Немед, сын Агномена, пришел в Ирландию. Он и люди его приплыли на тридцати четырех ладьях, и на каждой было по тридцать мужчин и тридцать женщин.

— Я слышал об этом, — сказал Финнан.

— Мое сердце забилось от радости, когда я увидел великий флот, огибавший остров. Я направился вслед за ним по берегу вдоль каменистых утесов, прыгая со скалы на скалу, словно горный козел, покуда корабли медленно шли вдоль берега в поисках гавани.

На своем пути я остановился у озерца, чтобы утолить жажду — и в ледяной воде я увидел свое отражение…