Нортон Джастер - Мило и волшебная будка

— Как это у вас получается? — поразился Мило.

— Очень просто, — отвечали все семеро в один голос. — У нас есть волшебный посох. — Сказав это, шестеро Матемагиков вычеркнули себя и исчезли.

— Да разве это посох, — возразил Ляпсус, помахивая своей тростью, — это у вас, с позволения сказать, карандаш какой-то.

— Совершенно верно, — согласился Матемагик. — Но коль скоро вы на учитесь им пользоваться, вашим возможностям не будет предела.

— А вы умеете показывать номер ас исчезновением? — разволновался Мило.

— Почему бы и нет, — отвечал тот, шагнув к доске. — Подойди поближе и следи внимательно.

Для начала Матемагик продемонстрировал, что ни в рукавах у себя, ни в шапке, ни за спиной ничего не прячет, а потом быстро начертал на доске: «4+9–2х16+1:3х6-67+8х2–3+26-1:34+3:7+2–5=?» — и замер в ожидании.

— Семнадцать! — первым завопил Ляпсус, ляпнув, как всегда, невпопад.

— Нет, всего получается — ноль, — поправил жучилу Мило.

— Вот именно, круглое ничто, дырка от бублика, — сказал Матемагик с театральным поклоном, и вся строчка цифр на их глазах исчезла. — Итак, что еще вас интересует?

— Если можно, — попросил Мило, — покажите самую длинную цифру.

— С нашим удовольствием, — воскликнул король, распахнув дверь одного из шкафов. — Она хранится здесь. Четверо цифродобытчиков с трудом выкопали ее.

В шкафу оказалась , такая длинная, каких Мило еще не встречал.

— Нет, я не это имел в виду, — сказал он. — Я хотел бы посмотреть на самую большую цифру.

— Пожалуйста. — И Математик распахнул другой шкаф. — Вот она. Ее привезли сюда на трех телегах.

В этом шкафу хранилась самая большая из всех возможных . В ширину она была, как тройка в длину, и в длину — не меньше.

— Да нет же, совсем не то! Как бы это сказать? — И Мило беспомощно поглядел на Тактика.

Часовой пес, почесавшись задней лапой где-то возле полудня, проворчал:

— Я так думаю, тебя интересует не цифра, а самое-самое большое число, какое можно изобразить цифрами…

— Так бы сразу и сказали, — проговорил Математик, тем временем занявшийся измерением толщины стенок дождевой капли. — Ну-ка, назовите мне самое длинное, какое только можете, число.

— Девять триллионов девятьсот девяносто девять миллиардов девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять, — протараторил Мило и затаил дыхание.

— Прекрасно! А теперь прибавим к нему такое же. И еще такое же. И еще такое же, — повторял Математик, пока Мило складывал. — И еще такое же. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще. И еще.

— Когда же это кончится! — взмолился Мило.

— Никогда, — усмехнулся Матемагик, — за числом, до которого ты добрался, всегда будет стоять по крайней мере еще одно число, еще большее, — такое, что начни ты его выговаривать сегодня, до завтра не выговоришь.

— Где же, по-вашему, находятся такие невероятно большие, с позволения сказать, числа? — ехидно заметил Ляпсус.

— В том же месте, где и невероятно маленькие, — учтиво отвечал король. — Надеюсь, таковые вам известны?

— Ну разумеется, — пробормотал жучило, вдруг вспомнив, что у него есть неотложное дело в дальнем конце комнаты.

— Одна миллионная? — предположил Мило, пытаясь представить себе наименьшую из возможных долей.

— Приблизительно, — ответил король. — А теперь разделим ее пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще пополам. И еще…

— Погодите! — вскричал Мило. — Этому что, тоже конца не будет?

— Какой же может быть конец, если любую половинку можно разделить пополам, и так до тех пор, пока она не станет такой маленькой, что начни ты ее выговаривать, она выговорится прежде, чем ты успеешь рот открыть!

— А где вы храните такую крошку? — Мило попытался представить себе, как может выглядеть подобное хранилище.

Матемагик отвлекся от измерений.

— Скажем так, хранится она в шкатулке, такой крошечной, что ее невозможно разглядеть, которая лежит в ящичке, таком крошечном, что его невозможно увидеть, который стоит в шкафчике, настолько крошечном, что его невозможно разглядеть, который находится в домике, таком крошечном, что его невозможно увидеть, который стоит на улочке, такой крошечной, что ее невозможно разглядеть, которая находится в городке, настолько крошечном, что его невозможно увидеть, который расположен в малюсенькой стране, такой крошечной, что ее невозможно увидеть, которая находится в мире, таком крошечном, что его невозможно разглядеть. — Тут он сел и, обмахиваясь платком, продолжил: — А все это приходится хранить в шкатулочке, такой маленькой, что ее и не видно… Одним словом, пойдем, я тебе покажу, где это.

Они подошли к одному из стрельчатых окон, а от того окна, одним концом привязанная к подоконнику, до самого горизонта и дальше тянулась по земле линия.

— Держись этой линии, никуда не сворачивая, — сказал Матемагик, — а когда доберешься до конца, сверни налево. Там и находятся пределы Бесконечности, в которых пребывает все наибольшее, наименьшее, наикратчайшее, наидлиннейшее, наивысочайшее и вообще все самое-самое.

— Нет, — покачал головой Мило. — Мне некогда. А нет ли пути покороче?

— Отчего же? Есть. Попробуй-ка по лестнице. — И он открыл дверь. — Она ведет туда же.

Мило выскочил за дверь и, перепрыгивая через две ступеньки, пустился вверх по лестнице.

— Подождите меня, — крикнул он Тактику с Ляпсусом, — я скоро вернусь!

Сперва он припустился, потом пошел медленней, потом еще медленней, и после долгого, очень долгого подъема, уже едва переставляя ноги, Мило наконец понял, что при всем старании ни на шаг не приблизился к верхнему концу лестницы и почти не удалился от нижнего. Еще некоторое время он шел через силу, пока, совершенно измученный, не опустился на одну из ступенек.

— Как же я не догадался, — ворчал он, вытянув усталые ноги и пытаясь отдышаться. — Эта лестница — все равно что та бесконечная линия, и я никогда не доберусь до ее конца.

— А тебе все равно там не понравилось бы, — тихонько ответил кто-то. — Бесконечность — убогое местечко. У них там никогда не сходятся концы с концами.

Мило, не поднимая тяжелой головы, покосился в сторону: он уже стал привыкать к тому, что в самые неподходящие моменты в самых странных местах к нему обращаются самые необыкновенные существа — и на сей раз не был разочарован. Рядом с ним на ступеньке стояла половинка ребенка, аккуратно поделенного пополам от макушки до пят!