Гай Север - Волшебные истории

Ключник ковырял сапогом каменную кладку двора. Каборга поднялся.

— Все! Ухожу.

Взрослые вздрогнули.

— Сдаваться? — тихо спросил советник.

— Пока нет. Сдаться, до утра, я еще успею. Пока пойду к себе и буду думать.

Он встал и поплелся к восточной башне. С полдороги он горестно обернулся, оглядел двор, тяжело вздохнул, добрел до дверей и скрылся.

* * *

Каборга поднялся в свой кабинетик, обустроенный под крышей восточной башни. Башня была невысокой, но Замок стоял на холме, и из окна открывался замечательный вид. Каборга любил усаживаться на подоконник (запустив зубы в булочку), рассматривать окрестности и о чем-нибудь думать. Сейчас он прямиком направился к подоконнику, уселся, прислонившись спиной к косяку, и принялся соображать. День клонился к закату, до позорной смерти оставалось все меньше и меньше времени.

— Нужен какой-то ход, — бормотал мальчик, оглядывая кромку гор на востоке. — Какой-то неожиданный ход. С такими помощниками, — он фыркнул, вспомнив жующего ключника, — нас этот Шара... Кто он такой, вообще? Вмиг покрошит в свои крошки. Нужен ход, нужен ход...

Мальчик соскочил с подоконника и стал расхаживать взад-вперед. Старые половицы скрипели. Походив с минуту, Каборга уселся за столик, открыл верхний ящик. Там лежала записка, которую несколько дней назад ему подбросил Магистр. Каборга в двадцатый раз развернул ее:

«Мой мальчик. Я уже стар. Меня больше не интересуют заклятья и заклинания. Я устроил в Замке все, чтобы ты мог спокойно хозяйствовать. У тебя есть Хрустальное зеркало, у тебя есть Черная сфера, у тебя есть еще кое-что — всего этого тебе хватит. А я уже стар. Мной утрачен интерес к преодолению чисто технических трудностей (свойственный специалистам более молодого возраста). Я уже ощутил всю условность конкретного ремесла и прикладного знания. Меня все сильнее тянет к содержательному естествознанию. Так, вероятно, происходит со всеми стареющими волшебниками, у которых пропадает технический азарт, уступая место стремлению к сути вещей, к обретению ясности, к углубленному проникновению во что-то, лежащее на грани логического и чувственного. Я ищу Чистого Знания».

— Содержательное естествознание, — застонал мальчик, обхватив руками лохматую голову, которая последние полчаса так гудела, будто ее засунули в колокол. — Как мне, во имя этого Чистого Знания, запустить Хрустальное зеркало? Как с него хотя бы чехол снять, а? Хотя бы показать этому злодею Шаре, что у нас тоже Хрустальное зеркало есть. Что голыми руками нас не покрошишь. Что мы не такая деревня. Ты хоть бы разок заикнулся за все это время, Магистр! Помогают ли Черные сферы, когда тебя едут резать. Я бы тебя самого за эту грань, логического и чувственного, заткнул бы сейчас. Только вернись. Учитель еще называется.

Каборга перебрался на подоконник и сидел там до тех пор, пока не стало смеркаться. Наступал замечательный тихий вечер. Восточное небо темнело, становилось холодно-глубоким. Закатное солнце ясно сияло на снежных вершинах. Кричали какие-то птицы, и звонкий звук доскакивал издалека — такой же холодный и свежий, как воздух осеннего вечера.

Каборга слез с подоконника, подошел к столу и открыл другой ящик. Там лежала огромная книга, заложенная многочисленными закладками. Он бухнул ее на стол, достал из шкафа свечу, засветил, нашел нужную страницу и начал читать, водя пальцем по строкам. Через четверть часа он с облегчением захлопнул книгу и вернул в ящик.

— Великий и светлый, — хмыкнул Каборга, вставая из-за стола, потягиваясь и кряхтя. — Ему только учебники сочинять. Он сам, интересно, хоть раз прочитал что начиркал? — мальчик вышел из кабинета и хлопнул дверью. — Если так пишут светлые и великие, чего ждать от темных и невеликих?

В прихожей он надел куртку и спустился в стражницкую. Там было пусто — только осколки кувшинов валялись в подсыхающих лужицах эля.

— Ненавижу, — произнес Каборга без выражения, оглядывая плацдарм попойки.

Он выбежал из стражницкой и направился в оружейную, где жили Тукка и Тургубадук.

— Да что же это такое, — убивался он, пересекая двор, над которым сверкали первые звезды. — На самом деле, что ли, пусть приходит, порежет всех тут и покрошит? Другого выхода, видимо, нет.

В оружейной, среди мятых щитов и кольчуг, уже отходили ко сну уставшие, но донельзя счастливые Тукка и Тургубадук. Они так натрудились за длинный сегодняшний день, обучая неумелую молодежь колоть и рубить, что даже не стали перед сном драться. Отсутствие кровоподтеков на круглых физиономиях определенно значило, что времена наступают иные.

— Тукка! — мальчик подошел к головорезам, которые ворочались в мятом железе, устраиваясь поудобнее. — Тургубадук!

Те разлепили глаза.

— Подъем! Нужно ехать.

Тукка и Тургубадук озадачились. Они сонно глядели на хозяина, который, уперев руки в бока, сурово возвышался над ними.

— Подъем, говорю!

— Подъем? — не понял Тукка.

— Ехать? — не понял Тургубадук.

— Подъем! Ехать!

— Ну-у, хозяин! Какой подъем? Спать пора, мы уже спать собрались, — заскулил Тукка.

— Ну-у, хозяин! Куда еще ехать? Темно ведь уже! — заныл Тургубадук.

— По важному делу, — сообщил терпеливо Каборга.

— Какие дела, спать ведь пора, — скулил Тукка.

— Какие дела, темно ведь, — ныл Тургубадук.

— Ага. Значит, вам уже неинтересно кого-нибудь заколоть? Кому-нибудь отрубить голову? Вы, значит, тоже покрылись пометом, как весь этот Замок? Значит, вам хочется, чтобы нас порезал в обрезки и покрошил в крошки страшный Шара?

Тукка и Тургубадук насторожились.

— Мне нужно украсть у Шары Волшебную силу. Подумайте, как я поеду один? А если меня там покрошат в крошки? Кого тогда вы будете защищать?

— А что это такое — Волшебная сила? — спросил Тукка.

— А ее можно проткнуть пикой? — спросил Тургубадук.

— Волшебная сила — это такая штука, которую нужно украсть, — отрезал Каборга. — Собирайтесь! Дел будет много. Ты, Тукка, сможешь зарубить кого-нибудь алебардой. А ты, Тургубадук, проткнуть кого-нибудь пикой.

— Здорово! — Тукка вскочил, поскользнулся, грохнулся, вскочил снова. — Вот это дело, хозяин! — он в восторге разрубил алебардой скамейку.

— Вот это дело! — Тургубадук вспрыгнул и всадил пику в дверь, едва не снеся мальчику голову. — В дорогу!

— Ждите меня у моста, за воротами, — наказал Каборга.

— Только вы недолго, хозяин, — радостно ответили головорезы, — а то они лягут спать, и мы никого не зарежем!

— Я быстро! — успокоил Каборга. — Мне нужно только предупредить взрослых, что я отлучусь на пару-тройку часов, отрубить пару-тройку голов. Ждите!

— Так вы недолго, хозяин!

— Вы побыстрее там!

Они угромыхали.