Алексей Ерошин - Сказка без названия

— Точно! — сказал кто-то под кустом. — Дальше пешком не пройти!

Леля с Шишей оглянулись, и не увидели никого и ничего, кроме странной маленькой коряжки.

— Эй, ты где? — спросил Шиша.

— Да вот же я! — сказала коряжка.

— Ой! — удивилась Леля. — А ты кто?

— Как это — "кто"? — хихикнул Шиша. — Это же леший!

— Точно! — пискнула коряжка и приветственно замахала ручками-палочками.

Глаза лешего светились мягким зеленоватым светом, как болотные гнилушки. Макушка его поросла кудрявым лишайником, через который пробивалась молодая зеленая травка. В общем, леший был ничуть не страшным, а казался очень даже милым и симпатичным.

— Иди к нам! — позвал его Шиша. — Давай с тобой знакомиться!

— Я бы с удовольствием, — обрадовался леший, — только с места не могу сойти!

— Почему? — спросила Леля.

— Корни пустил, — пожаловался новый знакомец. — Это у нас, леших, от задумчивости. Только начнем размышлять — и нате вам, тут же врастаем накрепко. Мой дедушка как-то раз так сильно задумался, что превратился в здоровенную березу!

— Вот это да! — удивилась Леля.

Вдвоем с Шишей они ухватили лешего за палочные ручки и потянули изо всех сил. Тонкие корешки затрещали и лопнули. Да так, что и Леля с Шишей, и сам леший покатились кубарем.

— Ура! — пискнул леший. — Ура, ура, ура! Я снова могу бегать!

И он принялся не просто бегать вокруг новых знакомых, а прямо таки носиться, как ветер, и весело скакать. Наверное, боялся снова прирасти к земле. Следом за ним вприпрыжку носилась Лелина корзинка. Совсем как щенок, желающий поиграть. Только щенки обычно суют вам в руки палочку, а корзинка пыталась вручить лешему свои пирожки.

— Перестань вертеться! — проворчал Шиша. — У меня от этих прыжков голова кругом идет!

— Подожди! — попросила Леля. — Постой одну минуточку! Скажи, ты не видел тут мою бабушку?

Но леший даже не подумал останавливаться.

— Конечно, видел! — пискнул он, прокатившись кувырком и встав на голову. — Ее шишимора поймала!

— Кто поймала? — переспросила Леля.

— Шишимора, — хмуро пояснил Шиша. — Это наши родственницы. Известные пакостницы.

— А ты знаешь, как ее найти? — спросила Леля.

— Конечно! — закивал леший. — Знаю, и могу показать! Айда в лодку!

— Что-то мне все это не нравится, — проворчал Шиша. — Сроду не встречал таких добрых леших.

— А я сроду не встречал таких чистых шишей! — сказал в ответ леший.

Шиша не нашел, что возразить, и принялся помогать лешему сталкивать в воду жестянку с названием"…ТАВРИДА".

Леле было немножко страшно, потому что она еще ни разу не плавала по бурной реке в консервной банке. А без банки она и вовсе плохо плавала. Но бабушку нужно было спасти во что бы то ни стало, поэтому Леле пришлось на время забыть свой страх. Дела с корзинкой обстояли гораздо хуже. Лешему и Леле с Шишей пришлось бегать за ней по всему берегу, чтобы поймать и погрузить в лодку. Корзинка что было силы упиралась в песок плетеными лапками, так что тащить ее было совсем не просто. Все так устали, что просто невероятно проголодались. И как только консервная лодка закружилась на быстрой воде, с аппетитом принялись есть припасенные пирожки, запивая их горячим чаем из термоса.

Корзинка, которая поначалу дрожала, как осиновый лист, перестала бояться и принялась вертеться под ногами путешественников, предлагая съесть все, что в ней было.

Мотайте себе на ус, между прочим. А у кого нет усов — мотайте на нос, как можно успокоить вашу корзинку для пикника, если она чересчур взволновалась или боится путешествовать. Нужно просто взять из нее несколько пирожков или бутербродов, и корзинка немедленно успокоится.

У вас когда-нибудь были враги? Вот у моего дедушки были. Самые настоящие враги, фашисты. Когда фашисты напали на нашу страну, дедушка с ними воевал, даже был ранен и лечился в госпитале, а за военные подвиги ему вручили много медалей, и даже орден Красной Звезды. В конце концов, наши всех фашистов победили, поэтому в детстве у меня никаких врагов не было. Хотя, конечно, один маленький враг есть у всех. Это лень. Дедушка мне так все время и говорил: "Твой главный враг — это лень. Сдашься ей один раз, и будешь проигрывать всегда".

Дедушка у меня был строгий. Ведь он был военным офицером, и должен был подавать пример своим солдатам, чтобы его солдаты побеждали. Потому что наши всегда должны побеждать, иначе будет неправильно. Я думаю, что на счет лени дедушка был, конечно, совершенно прав. Если бы наши солдаты ленились, разве они фашистов бы прогнали? Это мне было легко. Не выучил урок, схлопотал двойку, и остался без мороженого. Вот и вся трагедия. А если на войне поленишься почистить автомат? Или не выучишь приказ? Все побегут вперед, в атаку, а ты все перепутаешь, и побежишь куда попало. Наткнешься на врагов, а твой автомат не стреляет, потому что ты его не почистил! Это просто здорово, что мой дедушка с другими солдатами не ленился. Поэтому наши фашистов так хорошо победили, что не только мне, но и Леле ни одного врага не досталось. Ну, кроме лени. А всякие там хулиганы с рогатками не в счет. Это никакие не враги, а просто дурачки.

В общем, Леля плыла себе спокойно и никаких врагов не боялась. Если только можно назвать спокойным плаванье в консервной банке, когда волны только и делают, что крутят и качают вас в разные стороны. От этого даже может начаться морская болезнь. Это когда все время тошнит, как будто перекачался на качелях. Вот я в детстве всегда качался до тех пор, пока у меня не начиналась морская болезнь. Ну, или качельная, как вам больше нравится. Зато теперь меня совсем не укачивает, и качаться могу, сколько влезет. Просто не хочется.

Леля с Шишей тоже перенесли бы плаванье легче легкого, если бы не леший. Он то вспрыгивал на крышку, чтобы вперед посмотреть, то свешивался за борт, разглядывая проплывающий мусор и старые листья, то принимался играть в салочки с корзинкой. В общем, так вертелся, что банка раскачивалась даже на ровном течении, как во время шторма. Если бы Шиша не пригрозил высадить его на первую же корягу, неизвестно, чем бы окончилось это плаванье. Так что лешему пришлось немножко успокоиться, чтобы не стать Робинзоном.

Вы, конечно, слышали о Робинзоне Крузо? Если кто-то вдруг забыл, я напомню, что попал он однажды на необитаемый остров, и прожил там один-одинешенек двадцать восемь лет, два месяца и девятнадцать дней. Поэтому лешему было чего испугаться. Лешему не слишком хотелось торчать на коряге двадцать восемь лет, два месяца и девятнадцать дней, поэтому весь остаток пути он довольно смирно просидел верхом на крышке, как на мачте. Он глядел вперед, пока не увидел на берегу еще одну банку.