Иан Уайброу - Сурикаты-сумасброды. Невероятно смешные приключения в пустыне

— Я! Я! Меня тоже надо беречь! — пискнула Яя.

— Цыц, не перебивай! — Дядюшка легонько шлёпнул её лапой.

— А зачем тебе была нужна охрана? — спросил Чудик.

— Ну как же, ведь наверху на каждом шагу подстерегают Опасности, — ответил дядюшка. — Под каждым кустом, за каждым барханом кто-нибудь да таится!

— Ой, страшно! — вырвалось у Чудика.

— А в небе кружит Бесшумный Враг, — добавила Яя, которая из шкурки вон лезла, лишь бы доказать, какая она умница и как хорошо помнит дядюшкины истории.

Услышав про Бесшумного Врага, дядюшка аж передёрнулся, а Хвостик от души ткнул сестрицу в бок.

— Ах, прости, дядюшка, я не хотела тебя огорчать! — спохватилась Яя.

Дядюшка Кураж глубоко вздохнул и собрался с мыслями.

— Н-н-ничего, — буркнул он. — П-п-продолжаем наш рассказ. Т-т-так на чём я остановился?

Едва вспомнив, на чём он остановился, дядюшка вновь взял хвастливый тон.

— Охрану мне предлагали, потому что мы, сурикаты, всегда друг за дружку горой, так уж у нас заведено. Твержу вам, твержу — запомните хорошенько! Ну да я отказался от охраны, потому что был тогда молод и крепок и ничегошеньки не боялся. Я сказал своим подданным речь. «Ваш король Кураж — самый храбрый в племени Остроглазых, — сказал я. — Или вы полагаете, что у меня не хватит отваги отправиться в путешествие в одиночку, если я того пожелал? А может, вы думаете, будто ваш король недостаточно умён для такого похода?» И я пустился в путь один-одинёшенек. Никогда, никогда не делайте такой глупости, дети мои! Долго ли, коротко ли, обошёл я всё королевство и оставил свои королевские метки везде, где только мог, чтобы каждый сурикат знал, кто тут главный. Набродился я вдосталь, обследовал всё, что только было интересного на просторах раскалённой пустыни, дошёл до самого дальнего края королевства, где начинались Солёные Пустоши и песок прямо-таки шипел от жары. И знаете, что я там обнаружил?

— Островерхие холмы! — хором ответили малыши, которые знали дядюшкину историю наизусть, но она им не приедалась, а уж следующую её часть они особенно любили. — Островерхие холмы, в которых жили потешные Болтуны, прямо в воздухе над землёй!

— Совершенно верно! — подтвердил дядюшка. — Болтуны понастроили пустых островерхих холмов, и, представьте себе, не под землёй, а на земле, вот чудаки! Холмы стояли тесно-тесно, и в каждом обитала небольшая стая Болтунов. Холмы были повыше тернового куста, верхушка острая, а книзу холмы расширялись. — Дядюшка понизил голос и таинственно прошептал: — И представьте себе, холмы у Болтунов совсем хлипкие! Стены такие тонкие, что на ветру колышутся. Умора, да и только! Шакалу такие стенки на один укус — раз — и прогрызёт!

— Но ведь Болтуны выше нас ростом и куда сильнее, верно, дядюшка? — вставил Хвостик.

— Они настоящие великаны, — подтвердил дядюшка. — Но при всём при том Болтуны во многом похожи на нас. Они тоже красавцы — на свой лад. Только к тому же смешные. В своих странствиях я навидался разных племён Болтунов. Про какое вам рассказать? Хотите, расскажу про племя Гляньтека? Болтуны из этого племени как завидят жирафа или носорога, так подпрыгивают на месте и верещат: «Гляньте-ка!» Или, может, рассказать вам про Тыгдебылов, которые, когда теряют из виду своих детёнышей, носятся туда-сюда и вопят, а как найдут детёныша, гоняются за ним с воплями «Ты где был?».

Чудик что-то прочмокал, но никто его не понял. Тогда он вынул лапку изо рта и повторил:

— Про Щелкунов. Про дядюшку у Щелкунов. Дядюшка принялся задумчиво чесать задней лапой за ухом, да так увлёкся, что малыши чуть не разлетелись в стороны. Им пришлось вцепиться в дядюшкин бок, а находчивый Чудик ухватился за дядюшкин ошейник, которым бывший король весьма гордился.

— Нравится ошейник, Чудик? — спросил дядюшка. — Это подарок одного важного Болтуна, предводителя всех Щелкунов, вот так-то! Он понял, что имеет дело с королевской особой. А я чуть ли не каждый день видел, как предводитель Щелкунов носится по пустыне на своём шурум-буруме.

— Что такое шурум-бурум? — спросила Яя.

— О, шурум-бурумы — это ужасные, шумные, вонючие штуковины. Как бы вам половчее растолковать, малыши? Хм-хм… Вы теперь уже выучили, что сурикаты всегда роют норы с множеством тоннелей, чтобы было куда бежать в случае опасности. Так?

Малыши хором поддакнули.

— А вот Болтуны строят свои холмы по-дурацки: в каждом холме всего-навсего один вход. Поэтому Болтуны всегда держат рядом шурум-бурумы: почуют опасность — сразу прыг в шурум-бурум и прочь! Стоит Болтунам завидеть носорога или льва, да любого опасного зверя, как они мчатся куда подальше с ужасным шумом и вонью. Да-да, от шурум-бурумов шума как от грозы!

— Будет тебе, дядюшка! — засмеялся Хвостик. Он не верил ни единому слову, но дядюшкины рассказы всё равно обожал. — Ты ещё скажи, что у шурум-бурума четыре ноги, а позади у него длинный хвост!

— А вот и нет, мой мальчик. Шурум-бурумы катаются на таких кругляшах, которые поднимают кучу пыли! Как я уже сказал, шурум-бурумы грохочут, воняют, а иногда ещё пронзительно воют, вот так: «вай-вау!». Клянусь моим единственным глазом, это они чтобы напугать врагов. Но ваш дядюшка Кураж не из пугливых! Думаете, он схоронился в ближайшей ямке, завидев шурум-бурумы?

— Ни-ни! Нет-нет! — запищали сурикатики.

— Именно! — ответил дядюшка. — Я король и ни перед кем не отступаю со своей земли. И перед Болтунами на шурум-бурумах тоже не спасовал.

— А потом ты приручил предводителя Щелкунов! — в восторге подсказал Чудик.

Хвостик только покачал головой. Ну и горазд же дядюшка сочинять, ведь всё это одно сплошное враньё! Однако малыш сурикат промолчал — слушать-то интересно.

— Верно, Чудик, а потом я приручил предводителя Щелкунов. Правда, удалось мне это не сразу. Пришлось подождать, пока предводитель и двое его подданных наберутся храбрости и вылезут из своего шурум-бурума. Но всё-таки они отважились и вышли наружу. Медленно, опасливо, шажок за шажком они крались ко мне на задних лапах, а задние лапы у них тонкие и длинные. Предводитель шёл первым. Хоть он и высоченный оказался, но поначалу не осмеливался взглянуть мне в глаза напрямую и смотрел сквозь защитную блестящую коробочку, держа её перед самым своим носом. Иногда он щёлкал языком, вот так: щёлк-щёлк, показывая мне, что он ручной, и изъявляя верноподданнические чувства.

Но с каждым днём главный Щелкун становился всё храбрее и храбрее, он подкрадывался всё ближе и ближе, и всякий раз с подношениями — разной вкуснятиной. Наконец настал день, когда он упал передо мной на колени и низко поклонился мне — и я понял, что он совсем приручился. Он как будто говорил: «Ты мой король и повелитель!» Он стал такой ручной, что даже позволял мне забираться ему на голову, если я желал обозреть окрестности, вот как!