Александр Романов - Приключения Бориски и его друзей

Бурундук взбежал на давным-давно повалившуюся березу, присел на задние лапки, а передние — упер в бока так, что они стали похожи на ручки фарфоровой сахарницы, и присвистнул:

— Сви-сви-сви-сви-сви…

— Чего ты дразнишься? — сказал Бориска. — Я никого и не думал пугаться. Просто сушу на солнце чулки и ботинки. Разве ты не видишь, что они насквозь промокли?

— Вижу, — сказал бурундук.

«Может, мне послышалось?» — подумал Бориска и спросил:

— Разве бурундуки умеют разговаривать с людьми?

— Не со всеми. Только с теми, кто им нравится, — бурундук пригладил растрепавшуюся на макушке шерстку. — Иди садись! — пригласил он Бориску и похлопал лапкой по давным-давно повалившейся березе.

Бориска шагнул к нему.

— Знаешь, — таинственно сказал бурундук, немного отодвигаясь от Бориски, — у меня есть удивительная вещь. Хочешь посмотреть?

Не дожидаясь согласия, он ловко достал из-за щеки кольцо с зеленым камушком.

— Видал? — торжествующе спросил бурундук. — Ни у кого в лесу нет такой штуки. Я нашел ее в земляничнике, возле Сухой просеки. Посмотри, внутри написаны какие-то цифры.

— Ура! — крикнул Бориска. — Мамино кольцо нашлось! — И протянул за ним руку.

— Ты что, ненормальный? — спросил подозрительно бурундук, моментально спрятав кольцо за щеку.

— Ведь это мамино кольцо, — отчаянно сказал Бориска, — это она потеряла его в землянике, когда собирала ягоды!

— Да? — задумчиво сказал бурундук, снова доставая кольцо из-за щеки и любуясь им. — Я тоже очень боялся его потерять. И долго не мог придумать, куда спрятать. Из дупла кольцо легко могли украсть. Я пробовал носить его под мышкой, но тогда можно ходить, только прихрамывая, будто тебе перебили лапу. Оставалось одно — носить за щекой… До нашей встречи оно было ничье, только мое. А теперь его придется отдать. Знаешь, как трудно расставаться с вещью, которая тебе очень нравится? Даже с такой, которая всегда мешает.

— Не знаю, — признался Бориска, — у меня никогда не было кольца.

— Ух, как жалко расставаться! — воскликнул бурундук.

— Я с детства не люблю ни с кем и ни с чем расставаться. — И он ловко спрятал кольцо под мышку. — Нет, не отдам, — рассердился он. — Убегу сейчас от тебя, и ты меня не догонишь!

— Не хочешь — не расставайся, я не отнимаю, — сказал Бориска. — Носи, пока не надоест. А когда устанешь — вернешь кольцо моей маме.

— Из этого ничего не выйдет, — подумав, сказал бурундук. — Я могу случайно потерять его, лучше отдать сразу. На, бери! — и бурундук, зажмурившись, чтобы ничего не видеть в этот тяжелый для него момент, протянул кольцо Бориске.

— Ну вот и все, — сказал он с облегчением, когда Бориска взял кольцо.

«Бурундук обиделся и сейчас убежит», — подумал Бориска.

Но он ошибся. Бурундук лишь взбежал по стволу красивой сосны почти до самой вершины и так же стремительно спустился вниз.

— Извини, — сказал он Бориске, — мне необходимо было на несколько секунд отвлечься от тебя, посмотреть — не пора ли завтракать. Оказывается — нет. Сорока еще не взлетела на свою любимую осину. Но я почти уверен, что не пройдет и десяти минут, как она окажется на ветке. Нет ли в кармане твоей курточки кедровых орехов? Я очень люблю их. После такого угощения я стал бы считать тебя самым хорошим своим знакомым. Вернее — самым лучшим. И ты мог бы звать меня как своего друга — Буком. Мог бы, когда я понадоблюсь, не просить, а просто сказать: «Эй ты, Бук, сделай то-то» или: «Эй ты, Бук, не делай того-то!» Ну, как?

— Я очень хотел бы подружиться с тобой, — сказал Бориска, — но, понимаешь, у меня нет кедровых орехов. — Бориска вывернул карман курточки, из которого выпал только огрызок карандаша…

— Да? — погрустнел бурундук, взглянув на пустой карман. — Действительно… Как же тогда быть с дружбой? Ведь она может быть очень хорошей, даже замечательной!

Бурундук так расстроился, что заложил передние лапки за спину и принялся расхаживать взад и вперед.

— Странно, странно, — бормотал он, шлепая мягкими лапками по березе, словно по половице. — Неужели из такого пустякового затруднения нет никакого выхода? Мой отец не раз говорил, что даже из любой норы можно прорыть сколько хочешь выходов. Надо только хорошо постараться. А еще он говорил, что самый гениальный выход всегда оказывается очень простым. Нашел, нашел! — воскликнул он неожиданно даже для самого себя. И от такой явной неожиданности сорвался с повалившейся березы. — Додумался! Я додумался! — крикнул он уже из травы. — Ведь мы совсем забыли, что у курточки есть еще один карман!

— Ты нашел неправильный выход, — сказал Бориска. — У курточки есть второй карман. Но и в нем нет кедровых орехов. Откуда им там взяться, если я их туда не клал?

— Не может быть, — твердо сказал бурундук. — Во втором кармане обязательно должны быть орехи. Ты мог насыпать их так давно, что сам забыл.

Бориска молча вывернул второй карман.

— Да? — машинально сказал бурундук и чихнул, будто перед ним вывернули наизнанку пустой пыльный мешок. — Как странно — ничего нет. А ведь наступило время завтрака.

Он опять стремительно взбежал по стволу сосны вверх и спустился на землю совершенно расстроенным.

— Конечно, я так и знал, — сказал он. — Сорока сидит на вершине своей осины, а мы все еще не можем найти нужного выхода. Долго мы будем его искать? Час, два часа? А может, два дня?

— Не знаю, — ответил Бориска. — Я ничего не могу придумать. Нет у меня кедровых орехов! Ведь я шел к папе. Откуда я мог знать, что заблужусь и встречу тебя?

— Люди никогда ни о чем не думают по-настоящему! — раздраженно сказал бурундук. — Они идут в лес за ягодами и не знают, наберут их или нет. Люди идут в лес и даже не думают о том, что могут заблудиться. Потеха! Получается просто потеха и ничего больше! Вот и сейчас, разве ты ищешь выход из нашего затруднительного положения? Нет, этот выход ищу я, а ты только и делаешь, что говоришь «не знаю» да «не знаю». Такая работа самая легкая! Постой, постой, — остановил он сам себя. — А зачем нам что-то искать? Наша дружба началась уже сама собой.

Бук так обрадовался наладившейся дружбе, что перестал думать о еде. А Бориска никогда не хотел есть, маме всякий раз долго приходилось его уговаривать. Теперь же, когда рядом с ним сидел говорящий бурундук, не помогли бы никакие уговоры: кто захочет тратить время на манную кашу, когда можно гладить Бука, сажать на плечо и задавать ему вопросы. И Бориска спросил:

— Бук, а почему тебе не захотелось узнать мое имя?

— Твое? — Бук, сидя, закинул одну заднюю лапку на другую. — Я и так знаю, что ты — мальчик.