Александр Костинский - Невидимое дерево

— Скажите, — обратился сержант к Леопольду, — вы газеты часто читаете или иногда?

Слово «иногда» Агрегатова обидело.

— Почему иногда? Часто, — ответил он сержанту. — Только не понимаю, почему вы у меня об этом спрашиваете. Я люблю даже радио слушать, когда холодильники чиню. Меня голос диктора успокаивает.

— Зря успокаивает. Если вы читаете и слушаете, то должны знать, что на Земле с каждым годом всё меньше остаётся рек и озёр, а зелёные поля и леса превращаются в пустыни.

— Ну знаю, но при чём здесь я? — пожал плечами Агрегатов.

— А я вам сейчас объясню, при чём здесь вы. Исчезают они потому, что тысячи начинённых машинами, станками, домнами и мартенами заводов днём и ночью коптят небо. Чёрные тучи затянули планету, и Земля стала задыхаться от жары и дыма. На Земле изменился климат. Даже в Арктике, на далёком Северном полюсе потеплело. И произошло это, гражданин Агрегатов, потому что этими машинами управляют люди, которым всё равно, какое небо над их городами — голубое или серое от пыли и чада. Они не знают ничего, кроме своих гаек, шурупов и проводов, и ничего больше знать не хотят. В их сердцах нет любви и добра к живому. Им не нужны цветы, песни, сказки, путешествия и карнавалы, их не волнует судьба птиц и зверей. Они превратились в машин-роботов. Теперь, гражданин Агрегатов, вы понимаете, какое вы ко всему, что происходит на нашей планете, имеете отношение.

Фёдоров умолк и снова опустился на стул.

«Ай да сержант! — восхищённо воскликнул в душе Кузьма Кузьмич. — Без шпаргалки и такую речь произнёс. По-моему, он даже Агрегатова расшевелил».

Леопольд сидел понурившись, низко опустив голову.

— Я не робот, — тихо сказал он, — потому что я люблю… я люблю Борьку.

— И правильно делаете, что любите, — наконец вмешался в разговор Кузьма Кузьмич, — вы можете гордиться своим братом. Вы вырастили прекрасного человека. И мы вам за это благодарны.

— Вы в самом деле считаете, что из Борьки вышел толк? — спросил Агрегатов и обвёл всех недоверчивым взглядом.

— Да, — кивнул сержант Фёдоров, — ваш брат — хороший, смелый человек и талантливый учёный.

Агрегатов был растерян. Он не знал, что ответить, что сказать сидящим в палате сержанту, врачу и своему соседу — профессору, которого он ещё совсем недавно считал лжецом и жуликом.

Разные мысли и чувства боролись в нём. Леопольду хотелось то плакать, то смеяться. Он вдруг почувствовал усталость.

— Я бы хотел, — тихо сказал он врачу, — побыть один. Я должен всё обдумать.

— Хорошо, — кивнул врач, и все вышли из комнаты.

Леопольд понимал, что сейчас от его решения зависит очень многое. Если он отправится на Северный полюс, то нужно будет отказаться от старых правил и привычек, от уютной квартиры и сытого холодильника. От всего, к чему он привык и с чем ему страшно было расстаться. Но там, на Северном полюсе, его ждал любимый брат Борька, который послал к нему, именно к нему, снеговика. Брату нужна была его, Леопольда, помощь, и он должен ему помочь.

Агрегатов подошёл к окну. Во дворе под деревом, на котором висел фонарь, стоял курносый снеговик.

Заметив в окне Леопольда, снеговик снял в приветствии с головы ведро и вежливо поклонился.

— Всё это так невероятно… волшебно, неожиданно и сказочно, — прошептал Агрегатов, улыбнулся и помахал в ответ снеговику.

«Ну что ж, — сказал сам себе Леопольд Агрегатов, — решение принято. Начинаем новую жизнь».

Так окончилось это воскресенье. Воскресенье кончилось, а чудеса продолжались.

В понедельник вечером возле дома, в котором жили Кузьма Кузьмич и Агрегатов, остановился милицейский «газик».

Вскоре в квартире Агрегатова задребезжал звонок.

Дверь открыл Кузьма Кузьмич.

— Что же вы? — забасил с порога Фёдоров. — Я вас уже минут десять на улице жду. А Леопольд где? Так и опоздать недолго!

— Я уже! — донёсся из комнаты голос Агрегатова. — Я сейчас! Вот только уши ватой заткну, чтобы не просквозило. Там, на Северном полюсе, говорят, ветры ещё сильнее, чем в нашем городе.

Через минуту из комнаты вышел Агрегатов. Он был одет в своё неизменное чёрное пальто с красными пуговицами. Но только вместо чёрных ботинок на ногах у него красовались большие мохнатые унты, которые подарил ему сегодня Кузьма Кузьмич. В одной руке Агрегатов держал ящик с инструментами и разными деталями для Ледяного Дома, в другой — корзинку для провизии.

— А корзина зачем? — спросил Фёдоров.

— А там у меня бутерброды, — объяснил Агрегатов. — Вдруг самолёт не в ту сторону полетит или вынужденную посадку сделает. Питаться-то надо регулярно.

— Конечно, надо, — не выдержал и рассмеялся сержант.

— Смеётесь и зря, — обиделся Леопольд Агрегатов. — В жизни всякое бывает.

— Товарищ Агрегатов, — взмолился сержант, — опоздаем ведь.

Но в машине Агрегатов молчал, только изредка поворачивался к Кузьме Кузьмичу и спрашивал:

— Скажите, а белые медведи — они очень хищные?

— Не очень, — успокаивал Кузьма Кузьмич, — а потом вас защитят полярники и снеговики.

— А полярники мне будут рады?

— Ещё бы, — отвечал Кузьма Кузьмич, — и не только они. Все люди на Земле вам будут благодарны. Представляете, что будет, если исчезнут новогодние волшебники и остановится время?!

— Вот видите, какая у меня важная профессия, — гордо сказал Агрегатов. — Это не то, что сказки придумывать.

Наконец «газик» подкатил к аэропорту.

Возле самолёта, который спецрейсом отправляется прямо на Северный полюс, Агрегатов долго прощался с Кузьмой Кузьмичом и Фёдоровым.

— Товарищ Агрегатов, вас снеговик давно ждёт, и рейс задерживать мы не имеем права, — попросила Леопольда стюардесса.

— А что, снеговик уже здесь? — вспомнил о своём попутчике Леопольд.

— Я его ещё днём на аэродром привёз, — объяснил сержант, — он штурману помогал, объяснял, как из Туткактамска скорее добраться к Северному полюсу.

Только теперь Агрегатов и Кузьма Кузьмич заметили в иллюминаторе самолёта красный нос Леденца.

— А он не растает? — забеспокоился Кузьма Кузьмич.

— Не волнуйтесь, — успокоила профессора стюардесса, — в салоне самолёта есть специальный отсек с низкой температурой.

— Ну что ж, тогда пора прощаться, — улыбнулся Леопольд, пожал Кузьме Кузьмичу и сержанту на прощание руки и начал медленно подниматься по трапу.

— Передайте привет Борьке и всем остальным полярникам! — крикнул Кузьма Кузьмич.

— И снеговикам! — добавил Фёдоров.

— Передам, всем передам! — махнул рукой Агрегатов и отправился вслед за стюардессой в салон самолёта.

Через несколько минут самолёт взмыл вверх и направился к Северному полюсу.