Милош Мацоурек - Плохо нарисованная курица

— Спорим, что настоящий вон тот, с авоськой!

А настоящий Дед Мороз улыбается и говорит:

— Ты угадал, сынок, я тот Дед Мороз, который нес вам апельсины с витаминами, а это — хомяк Анатоль, неисправимый эгоист, который раздал вам свой хлам, негодяй!

А Анатоль думает: «Плохо дело, надо побыстрей уносить ноги».

Но не так-то это просто. У каждого из ребят по снежку, все кидают метко, и вот уже мокрый как мышь Анатоль удирает во все лопатки и на ходу уговаривает себя: «В следующий раз надо будет поставить будильник точно».

Жил-был однажды один мальчик, звали его Йонаш. Этот Йонаш хотел стать регулировщиком и регулировать движение на перекрестке. Но все дело в том, что милиционер-регулировщик должен быть очень закаленным — чтобы ноги у него зимой не мерзли. А Йонаш, бедняжка, был этакий хлипкий зяблик, слабенький еще и потому, что не ел рыбу.

Бывало, подует он на поцарапанный палец и от этого дуновения сразу же начинает кашлять. В таких случаях отец бежал к телефону, набирал номер 1–2—3—4–5. Приходил пан доктор Заруба и тут же давал Йонашу капли.

Или, скажем, просматривает Йонаш книжку с картинками и при этом переворачивает страницы чуть быстрее, чем обычно, и от этого ветерка хватает такой насморк, что отец вынужден бежать к телефону и набирать номер 1-2-3-4-5. Приходил пан доктор Заруба и тут же давал Йонашу порошки.

И вот представьте себе, однажды, именно в тот момент, когда Йонаш собирался вместе с папой и мамой к бабушке, тетя Клотильда принесла Йонашу мятные конфеты. Разумеется, с ее стороны это было глупо, тетя Клотильда должна была понимать, что купить ей следовало что-нибудь другое, например, мармелад.

Но тетя бог весть о чем думала, купила мятные конфеты и принесла их Йонашу.

Бедняжка Йонаш проглотил мятную конфету, от которой, как известно, становится прохладно, словно свежим ветерком потянет, и в животе у него поднялся такой ветер, что в ушах свистело. Когда же он открыл рот, все газеты, старые билеты в кино разлетелись по комнате, скатерть захлопала, а тетя Клотильда и мама вынуждены были прижимать руками подолы платьев.

Когда во рту дует такой ветер, это вам не пустяк. И у Йонаша заболело горло. А это штука похуже, чем насморк или кашель. Вот почему отец побежал к телефону быстрее обычного, хотел набрать номер 12345, но так как он думал о том, что к бабушке теперь они уже вряд ли поедут, набрал номер 12346. Через некоторое время раздался звонок в дверь, но вошел не пан доктор Заруба, а Рыба-кит.

— Что вам угодно? — спросил папа.

— Вы звонили мне по телефону, мой номер 1-2-3-4-6,— говорит Рыба-кит.

— Это недоразумение, я ошибся номером, — говорит папа, — я звонил доктору Зарубе, у Йонаша заболело горло.

— Неважно, — говорит Рыба-кит, — я случайно в этом кое-что понимаю.

И идет в комнату.

— Привет, Йонаш, — говорит Рыба-кит, — скажи «ааа», чтобы мы знали, что с тобой.

Йонаш сказал «ааа», а Рыба-кит заглянула ему в горло и говорит:

— Это ангина. Придется тебе как следует пополоскать горло. У вас в доме есть марганцовка?

Услышав это, мама очень расстроилась, пошла на кухню и покорно принесла марганцовку, как велела Рыба-кит, которую приходится слушать, словно она не рыба, а пан доктор Заруба.

Но тетя Клотильда не хотела с этим смириться и сказала отцу в прихожей:

— Йонашека не должна лечить какая-то там Рыба-кит. А вдруг она в этом ничего не понимает?

«Разумеется, — подумал папа, — от этого могут возникнуть всякие неприятные осложнения». Он вошел в комнату и говорит:

— А откуда вы знаете, что это ангина? Ведь вы никакой не доктор, а обыкновенная Рыба-кит.

— А почему вы думаете, что я в этом не разбираюсь? — говорит Рыба-кит. — Вы ведь обыкновенный папаша. Между прочим, я разбираюсь в этом. Когда я была еще маленькой, случалось так, что и я, бедняжка, болела ангиной. Сегодня я, разумеется, и знать не знаю, что значит болеть. И это потому, что я закалялась в Ледовитом океане, ела рыбу и пила рыбий жир. И вот полюбуйтесь на меня теперь. Ну что, удивляетесь? Мой рост тридцать девять метров в длину. Так что пусть Йонаш полощет горло, а там увидим.

— Гм, — сказал папа, — пожалуй, вы правы, пусть Йонаш полощет горло.

Только Йонаш о полоскании слышать не хотел. Он понятия не имел, как это делается. Рыбе-кит пришлось показывать. Пасть у нее огромная, и она попробовала булькать в горле, пустив в ход полотенце и мыло, телефон и кроватку, но все заглатывала. Проглотила она плиту со сковородкой, и радиоприемник, и книжку со сказками, но в конце концов у нее все-таки получилось, и Йонаша она тоже научила. Так они полоскали горло до тех пор, пока Йонаш не поправился.

— Йонаш здоров, — сказали Рыбе-кит папа, мама и тетя Клотильда, — спасибо вам большое, можете идти домой, а мы едем к бабушке.

— Что вы, что вы! Это вам только кажется, будто он здоров. Он еще не закален, он еще не ест рыбу и не пьет рыбий жир. С чего вы взяли, будто он здоров?

— Гм, — сказал папа, — пожалуй, вы правы, Йонашу нужно закаляться. Если вы располагаете временем, оставайтесь с ним. Мы поедем к бабушке, а вы привезете туда Йонаша, как только он закалится. Ну, до свидания.

— До свидания, — говорит Рыба-кит.

Налила она в ванну холодной воды и позвала Йонаша.

— Йонаш, будем закаляться. Оботри как следует губкой шею, уши и так далее.

— Бррр! — сказал Йонаш. — Вода ледяная. Я не стану мыться такой водой.

Он взял губку и вобрал в нее всю воду.

— Я не могу обтираться, — говорит он Рыбе-кит, — в ванне нет воды.

«Невероятно! — подумала Рыба-кит. — Куда же эта вода подевалась?»

И опять налила воды в ванну.

А Йонаш взял губку, высосал ею всю воду и говорит:

— Я же сказал: не могу обтираться, здесь нет воды.

«Спятила я, что ли? — подумала про себя Рыба. — Куда же она каждый раз девается?»

И налила воду в третий раз.

А Йонаш опять взял губку и опять высосал ею всю воду.

«Интересно, — думал он, — кто раньше сдастся?»

Губка стала тяжелой, воды в ней скопилось, как в озере.

«Куда же все-таки она девается?» — задавала себе вопрос Рыба и все наливала и наливала воду. Так и шло по кругу, пока Рыба не умаялась окончательно и не сказала Йонашу:

— Давай пока прекратим это дело, я должна немного отдохнуть.

И села на стул, где лежала губка со всей водой, которую она впитала.

Тотчас все оказалось в воде, в тот же миг образовалось море, и в этом море плавала Рыба-кит. Она была весьма удивлена, пасть открыта, а в пасти сидел Йонаш и про себя думал: «Вот это да!»

— Ну и натворил же ты дел, теперь плавать нам в Ледовитом океане. Беги-ка в утробу, а то простудишься. Ты ведь еще не закалился, — говорит Рыба, захлопывает пасть, и Йонаш оказывается у нее в брюхе.