Ганс Фаллада - Истории из Бедокурии: Сказки

— Правда, — ответила Анна-Барбара.

— И мы станем женихом и невестой? — продолжал человечек.

— Да, — ответила Анна-Барбара.

— Тогда поцелуй меня, — попросил человечек.

Анна-Барбара рассмеялась:

— Я бы с радостью поцеловала тебя, но ты такой крошечный, ростом с ноготок, что я боюсь прикоснуться к тебе губами.

— Не бойся, — сказал человечек. — Дотронься до меня своим золотым талером.

Анна-Барбара исполнила его просьбу, и человечек начал расти и рос до тех пор, пока не сравнялся с нею.

— Ну как, милая, поцелуешь меня? — усмехнулся он.

Надо признаться, что выглядел он очень уродливо: ноги и руки тонкие, как палки, синий нос картошкой, лысая круглая голова.

Анна-Барбара ответила:

— Пусть ты с виду уродлив, но ты всё равно мой милый, — и поцеловала его.

И тут вдруг уродливый старик пропал, а перед Анной-Барбарой, улыбаясь, стоял красивый юноша.

— Да, я — тот самый человечек из бутылки, — сказал он. — Ты просто расколдовала меня. Так же, как ты, я отправился на поиски золотого талера, попал к жестокому Гансу Жмоту, и он велел мне чистить монеты. Но у меня не было твоего трудолюбия, поэтому чистил я кое-как, не до блеска. В наказание Ганс Жмот превратил меня в малюсенького старичка и посадил в бутылку — делать раствор для чистки. Теперь бери свой золотой талер, я возьму бутылку с раствором, и мы вырвемся отсюда и опять увидим солнце!

Анна-Барбара постучала золотым талером в дверь. Тотчас все замки и затворы спали и дверь распахнулась. Анна-Барбара и её милый вышли из комнаты и наткнулись на Ганса Жмота. Он ещё больше пожелтел и исхудал.

— Ты, Анна-Барбара, — заявил он, — свою работу выполнила, как мы уговаривались, и можешь уйти. Но женишка своего тебе придётся оставить: я его не отпускаю.

— Раз остаётся он, то останусь и я! — решительно заявила Анна-Барбара.

Но её милый воскликнул:

— Ах, так ты меня не отпустишь! — и плеснул Гансу Жмоту в лицо едким раствором.

— Ой, жжёт! Ой, больно! — заверещал Ганс Жмот и, превозмогая боль, крикнул: — Не пытайтесь, глупцы, убежать отсюда! Зависть и Жадность всё равно вас не выпустят!

Но Анна-Барбара и её жених уже мчались со всех ног по длинной, заваленной рухлядью пещере и уже издали видели, как адские псы рвутся с цепей и пышут огнём. Юноша плеснул им в пасти едкого раствора, и собаки, воя от боли, отскочили от выхода.

Выбежав из пещеры, юноша и девушка оказались в яме, откуда наверх вела тёмная узкая шахта. Где-то высоко-высоко виднелось маленькое синее пятнышко — небо, которое они так долго не видели. Но в шахте не оказалось ни верёвки, ни лестницы, и непонятно было, как выбраться наружу.

Долго они стояли в полном отчаянии, как вдруг до слуха Анны-Барбары донёсся далёкий стук копыт. Изо всех сил она закричала:

— Конь Герой, подойди сюда!

Через минуту синее пятнышко наверху исчезло: это конь Герой заглянул в шахту и спросил:

— Кто меня зовёт?

— Та девочка, — ответила Анна-Барбара, — которую однажды зимой ты привёз сюда, и её милый. Помоги нам выбраться отсюда.

— Помочь-то я могу, — ответил Герой. — Но вы пообещайте, что возьмёте меня с собой, будете кормить досыта, а зимой не станете закапывать в снег.

— Обещаем! — крикнули оба в один голос.

— Тогда погодите немножко, — сказал Герой, — сейчас у меня волосы в хвосте отрастут.

Немного спустя Анна-Барбара воскликнула:

— Ой, что-то ползёт у меня по щеке!

А юноша сказал:

— А мне что-то щекочет нос.

— Что бы это могло быть? — удивились оба, стали щупать, и каждый поймал по конскому волосу.

Анна-Барбара и её жених сперва проверили, выдержит ли их тонкий конский волос, а потом поднялись наверх.

Наконец-то они стояли на земле и снова увидели всё то, по чему так долго тосковали: синее небо, ослепительное солнце, ласковую зелень деревьев и трав. А вокруг пели птицы, и воздух был напоён ароматом цветов.

Анна-Барбара и её милый от счастья упали друг другу в объятия и поцеловались. А потом они сели на Героя, и тот галопом, ни разу не останавливаясь, примчал их к хижине, где Анна-Барбара жила когда-то с бабушкой. Здесь молодые люди и поселились, а Героя поставили в конюшню.

Стали они жить да поживать, трудились не покладая рук и были счастливы, потому что у них был золотой талер. Ведь известно же: тот, у кого есть золотой талер без единого пятнышка, всегда счастлив.

Герой ещё долго жил у них в сытости да в холе и из клячи превратился в прекрасного, крепкого коня. А когда он умер, похоронили его за домом под яблоней и на надгробном камне выбили такие вот строки:

Жил-был на свете мальчик, которого папа и мама называли Юрком, потому что он очень любил незаметно куда-нибудь юркнуть, спрятаться, затаиться и делал это так ловко, что равных ему тут просто не было. Позовут его, а он — юрк! — и спрячется. Мама, бывало, ищет его, кричит, и, только когда уже совсем голос сорвёт, он вылезает из-под кухонного стола. Вот за это и прозвали его Юрком.

Не было для Юрка большей радости, чем запрятаться, да так, чтобы его никто не мог отыскать. Его и упрашивали, и уговаривали, и бранили, но всё было напрасно: он продолжал прятаться. Раза два даже выпороли, но и это не помогло. Мама приглашает обедать, все идут мыть руки, а Юрка нет; зовут его, а он, затаив дыхание, сидит за плитой в ящике для дров, страшно довольный, что все с ног сбились, разыскивая его.

Уложит его мама в постель и только отойдёт позвать папу, чтобы тот пожелал сыну спокойной ночи, а сын — юрк на шкаф, сидит там и ликует, глядя, как родители бегают, ищут его. А в школе и того хуже было. Вызовет его учитель отвечать, только соберётся задать вопрос, глядь, а Юрка нету: он уже сидит, скрючившись, под последней партой. А то, бывало, учитель пишет на доске, а Юрк юркнет к нему под кафедру и затаится. Да так ловко и неприметно он это проделывал, что никто в классе и заметить не успевал, когда он прошмыгнул. Все только удивлялись: «Куда подевался Юрк?» А уж он-то радовался.