Джанни Родари - Сказки

Туристы, путешественники и прохожие, которые, остановившись, забыли, что им надо следовать дальше, с восторгом зааплодировали. Поэт Альфонсо Кот произнес речь. Не все поняли, что он хотел сказать, но один только вид его убедил всех, что если поэт может быть Котом, то уж звезда и подавно. Начался большой праздник. Из Колизея отправились коты-посланцы в Париж, Лондон, Нью-Йорк, Пекин, Монтепорцио Катоне. Агитацию решено было проводить в международном масштабе. Предусмотрено было захватить Эйфелеву башню, Биг-Бен, Эмпайр Стейт Билдинг, площадь Небесного Согласия, табачную лавку «Латини» — словом, все самые известные места. Коты и кошки всей планеты обратятся к астрономам со своим призывом на всех языках. И в один прекрасный день, вернее, ночь, созвездие Кот засияет собственным светом.

В ожидании новостей римские коты и кошки разошлись по своим «домам». Синьор Антонио и кошка-учительница тоже поспешили на площадь Арджентина, строя по пути новые планы захвата.

— Как было бы хорошо, — мечтал он, — если бы вокруг купола святого Петра стояли кошки с поднятыми вверх хвостами!

— А что бы ты сказал, — спросила учительница, — если б я предложила занять Олимпийский стадион в тот день, когда там будут играть футбольные команды Рима и Лацио?

Синьор Антонио хотел было сказать: «Потрясающе!» — с восклицательным знаком, но не успел произнести и полслова, потому что услышал вдруг, как его зовут.

— Дедушка! Дедушка!

Кто это? Даниела! Она вышла из школы и узнала дедушку. Синьор Антонио уже приобрел некоторый кошачий опыт и притворился, будто не слышит. Но Даниела настаивала:

— Ну что же ты, дедушка! Зачем ты ушел к кошкам? Я уже столько дней ищу тебя повсюду — на суше и на море. Сейчас же возвращайся домой!

— Какая славная девочка! — заметила кошка-учительница. — В каком она классе? Наверное, у нее прекрасный почерк? И она хорошо моет руки? И, уж конечно, она не из тех детей, которые пишут на дверях туалета: «Долой учительницу!»?

— Нет, она большая умница, — сказал синьор Антонио, немного разволновавшись. — Пойду провожу ее. Посмотрю, чтобы не переходила улицу на красный свет.

— Все понятно! — вздохнула кошка-учительница. — Ну что ж, а я пойду посмотрю, как поживает моя сестра. Может быть, у нее начался деформирующий артрит, и она не может сама надеть туфли.

— Ну, дедуля, пошли! — приказала Даниела.

Люди, слышавшие это, не удивились. Они подумали, что так зовут кота. Что ж тут особенного, ведь есть же коты, которых зовут Бартоломео и Джерундио, что означает деепричастие. Придя домой, кот-синьор Антонио сразу же забрался в любимое кресло и пошевелил ухом в знак приветствия.

— Видели? — спросила Даниела, очень довольная. — Это же сам дедушка!

— Верно! — подтвердил Ниво. — Дедушка тоже умел двигать ушами.

— Ладно, ладно, — сказали несколько смущенные родители. — Ну а теперь за стол!

Но лучшие, самые вкусные куски передавали коту-дедушке. Его угощали мясом, сгущенным молоком, печеньем. Его ласкали и целовали. Слушали, как он мурлычет. Просили дать лапку. Чесали за ушком. Сажали на вышитую подушку. Устроили для него туалет с опилками.

После обеда дедушка вышел на балкон. В доме напротив он увидел кошку-учительницу, которая поглядывала на канареек.

— Ну как? — спросил он ее.

— Великолепно! — ответила она. — Сестра обращается со мной лучше, чем с папой римским.

— А ты призналась, кто ты?

— Ну что я — дурочка! Узнает, так еще упрячет в сумасшедший дом. Она дала мне одеяло нашей бедной мамы, на которое прежде даже смотреть не позволяла.

— А я и не знаю, как быть, — признался кот-синьор Антонио. — Даниела хотела бы, чтобы я снова стал дедушкой. Все они очень любят меня.

— Ну и глупец! Открыл Америку и бросаешь ее. Смотри, пожалеешь!

— Прямо не знаю, — повторил он, — как быть. Готов сдаться. Так хочется закурить…

— Однако как же ты думаешь снова превратиться из кота в дедушку?

— О, это проще простого! — сказал синьор Антонио.

И действительно, он пошел на площадь Арджентина, переступил железную перекладину в обратном направлении, и на месте кота тут же появился пожилой синьор, закуривающий сигарету. Он вернулся домой в некотором волнении. Даниела, увидев его, запрыгала от радости. На балконе дома напротив кошка-учительница приоткрыла один глаз в знак доброго пожелания, но про себя проворчала: «Ну и глупец!»

Рядом с ней на балконе стояла ее сестра. Она с нежностью смотрела на кошку и думала: «Не надо слишком привязываться к ней, ведь если она умрет, я буду очень страдать, и у меня начнется аритмия».

А потом настал час, когда кошки, живущие на форумах, проснулись и пошли ловить мышей, а кошки с площади Арджентина собрались в ожидании тех добрых женщин, которые приносят им кулечки с лакомством. Коты и кошки, живущие в больнице Сан-Камилло, расположились на клумбах и аллеях, надеясь, что ужин будет невкусным и больные тайком выбросят его за окно. И все эти бродячие коты, которые прежде были людьми, вспоминали, как они когда-то водили автопоезда, работали за токарным станком, печатали на пишущей машинке, были молодыми и влюблялись в красивых девушек.

Вчера, 23 марта, в 10 часов утра — я был дома один — у входа зазвонил колокольчик. Я открыл дверь и увидел перед собой крокодила.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить, что поверх обычной пластинчатой кольчуги на пресмыкающемся надет коричневый костюм. Его дополняли белая рубашка в узкую голубую полосочку, черные ботинки, зеленый галстук, темная, недурного фасона шляпа и большие очки в роговой оправе.

Других подробностей так, с ходу мне разглядеть не удалось. Не столько потому, что я был ослеплен этим невероятным галстуком, сколько потому, что мои руки сами собой тут же захлопнули дверь и накинули цепочку.

Как журналист я привык встречаться с самыми разными людьми, но впервые ко мне явился, и к тому же без всякого предупреждения, крокодил.

«Куда только смотрит привратница! — рассердился я. — Мало того, что она позволяет разносчику из булочной пользоваться лифтом, хотя это строжайше и категорически запрещено всеми жильцами, мало того, что целые дни только и делает, что считает, кто сколько раз из соседей чихнул, теперь она еще пропускает в дом животных из зоопарка!»

— Синьор! — раздался между тем из-за двери вполне человеческий голос. — Синьор, выслушайте меня! Отбросьте предрассудки и не судите по одежде.

— Я принимаю только тех, с кем заранее уславливаюсь о встрече, — твердо заявил я.

— Конечно, конечно. Но вы так нужны мне!

— Могу себе представить. И все же я бы посоветовал вам выбрать на завтрак какого-нибудь другого жильца. Я слишком тощ, вешу всего пятьдесят семь килограммов, в одежде. А кроме того, имейте в виду, что моя жена очень дорожит нашим персидским ковром. Если вы съедите меня, а затем начнете проливать, как обычно, свои крокодиловы слезы и намочите ковер, вы думаете, моя жена простит вам это?