Татьяна Буйнова - Дети Сварога

А светлый Дажьбог разъезжал в это время на своём коне по бескрайнему царству подземному. В самые тёмные его закоулки заглядывал, выпускал на свободу украденных Горынычами пленников, что томились там годы долгие. Выпускал он царей и царевичей, выпускал королей и королевичей, и князей выпускал, и смелых ратников, и девиц-красавиц полонённых, а народу простого работящего выпускал он целыми сотнями.

— Выходите из царства Навьего, — говорил им светлый Дажьбог, — да ступайте за речку Смородину по деревьям склонённым, по мостику, расходитесь все по родным местам, идите к домам своим, к очагам родным, вспоминайте добром Дажьбога! Ни к чему вам больше с мертвецами сидеть в царстве мрачном у тёмного Велеса. Забирайте с собой каменья да золото, Горынычами украденные, да живите в мире Яви счастливо, живите богато, с Долею.

И выходили люди наружу с радостью, и Дажьбога светлого славили.

А Дажьбог зашёл в пещеры самые дальние, забрёл в закоулки неведомые — не заметил сам, как спустился в царство глубинное, в царство Виево. Видит, стоит там мрачный дворец, ни души в нём нет, а в подвале того дворца дверка потайная, железная, плитами каменными заваленная, запорами тяжкими завешанная. Рубанул светлым мечом по плитам-запорам Дажьбог, и упали плиты каменные, обрушились запоры тяжкие — открылась потайная дверь.

Вот вошёл светлый Дажьбог в ту железную дверь скрипучую и увидел, что висит там кто-то в пещере на цепях под самыми сводами. На двенадцати цепях висит, а внизу в котле огонь жаркий горит.

Пожалел Дажьбог и этого пленника — ударил мечом по тем цепям. Раз ударил, потом другой, но не спали цепи железные. Видно, были они заколдованные! Но есть сила волшебная у бога светлого — поднатужился в третий раз Дажьбог, поднял повыше свой светлый меч и рубанул так, что задрожали своды каменные и погас огонь жаркий под котлом.

Надломились от удара цепи железные, соскользнули с рук и ног пленника, и упал прямо Дажьбогу под ноги обитатель темницы таинственной.

И сказал он Дажьбогу хриплым голосом:

— Дай испить мне воды, светлый Дажьбог! Буду с этого дня я должником твоим.

Дал Дажьбог воды странному пленнику, и свершилось тогда колдовство небывалое! Вместо жалкого, бедного пленника встал пред богом Ирийским Кощей Чернобогович, мрачный бог коварства и злобы, повелитель тьмы.

Удивился, отшатнулся Дажьбог, вмиг отпрянул от бога злобного, а Кощей Чернобогович рассмеялся ему в лицо и сказал с низким поклоном:

— Что завязано, то и сбудется, удалой Дажьбог, воин солнечный! По просьбе твоей Морена хитрая меня обманом сюда когда-то запрятала. Опоила меня, окрутила меня. Ох и долго висел я под сводами! Но ты сам же и освободил меня, и за это я тебе когда-нибудь три вины прощу. А сейчас ступай из царства Навьего, я не стану с тобой силою меряться. Садись на коня и в Ирий лети, но после не стой у меня на пути!

Хлопнул в ладоши Кощей Чернобогович, и раскрылся над Дажьбогом свод каменный. Светлый конь Дажьбога поднатужился и выскочил к солнцу через тот провал, вынес на себе седока смелого.

А свод каменный за ним тут же захлопнулся, словно прохода там сроду и не было.

Полетел Дажьбог в чудесный Ирийский сад, а там уже все боги праздник празднуют, отмечают победу над Велесом, радуются, что вернулись коровы небесные.

Веселятся Сварог с Ладою, веселятся Семаргл с Лелею, веселятся Хорс с Зарёй-Заряницей и Огненный Волх с Деваной-охотницей. И красавица Жива радуется, и улыбается Морена загадочно. За столы золотые садятся боги, за камчатны скатерти, угощаются боги, едят и пьют, а потом на зелёный лужок танцевать идут.

И те косточки, что остались от трапезы, в свой рукав богиня Жива складывала, и кружилась в танце Жива Свароговна: одной ручкой махнёт — встанут лес и река, другой ручкой махнёт — летят птицы под облака.

Тут подсела Морена-чудесница поближе к Дажьбогу светлому, что сидел за столом, призадумавшись, и глядел на Живу прекрасную.

— Отчего, Дажьбог милый, печалишься? Разве нынче не победитель ты?

— Что-то грустно мне, Морена Свароговна. Ведь сегодня Кощея Чернобоговича ненароком освободил я из его подземелья мрачного. Теперь силы у Нави прибавится, нам теперь будет с ним трудно справиться.

— Не печалься, Дажьбог, свет моих очей. Лучше приходи ко мне сегодня в светёлочку, будем там мы играть на гусельках, звенеть золочёными струнами. Позабудем обиды-опасности — станет Хмель разливать нам чарочки!

Тут Морена по руке Дажьбога погладила, заглянула ему в очи синие, и в тот же миг словно охмелел Дажьбог и ответил Морене Свароговне:

— Я приду к тебе нынче в светёлочку! Жди меня, Морена прекрасная.

— Что ж, тогда веселись, Дажьбог, веселись с богами и радуйся. Я ж пойду приберусь в светёлочке, чтобы с честью встретить гостя почётного.

И ушла Морена Свароговна, а Дажьбог остался праздновать. Только не в светёлку богиня смерти направилась, а спустилась тайно в царство Явное. У подружки её, Яги Виевны, собралась в избушке нечисть подземная, упивалась хмельными напитками, отмечала Кощеево возвращение. Там сидели змеи трёхголовые, летуны сидели да огнянники, там Горыня, Дубыня да Усыня в честь Кощея поднимали чарочки.

И сидел на почётном месте сам бог зла, повелитель тьмы Кощей Чернобогович.

Улыбнулась ему Морена-красавица:

— Рада видеть я тебя, Кощеюшка! Сразу видно бессмертного воина — стал ты нынче сильнее, чем прежде.

— Да уж, милая Морена-волшебница, ты устроила мне испытание! Только мне оно пришлось по сердцу, я урок твой усвоил полностью и теперь люблю тебя сильней сильного за твоё коварство безмерное.

— Мне слова твои приятны, Кощеюшка. Теперь ждут нас с тобой дела великие. Стало тесно мне в саду Ирий, пришло время выполнять задуманное. Будешь ли ты, Кощей, мне помощником? Будешь ли меня во всём слушаться, чтобы нам с тобой приумножить власть, чтобы смерть и зло в мире правили?

— Я согласен, Морена дивная. В злых делах мы с тобой соучастники. А ещё будем мы полюбовники, будем вместе жить, вместе зло творить!

— Я женой твоей стану, Кощеюшка, хоть сегодня, если потребуешь, — до того ты мне люб своей злобностью! Только жить я буду пока в светлом Ирий — у меня там дело задумано. И не смей ревновать и вредить мне, Кощей! Если сладится всё, скоро буду я только твоей.