Владимир Лосев - Циркус

— Ага, обрадовалась. Я, может, самый умный домовой и есть. Может, умнее меня никого и нету, и тебе бы прислали какого-нибудь дурачка, вроде моего двоюродного брата. Он даже волшебника от обыкновенного человека отличить не может, он и про тебя сказал, что ты — умная и хорошая. Правда, дурачок?

— Ладно, ладно, — сказала Паля, — ври, ври, да не завирайся, ничего ты не умный, да и я, наверно, тоже. Ты лучше скажи, почему тебя прислали за мной присматривать, а за Громом никто не присматривает, он же, ты сам сказал, совсем чокнутый?

— И за ним присматривают, и за тобой, — сказал домовенок, поудобнее устраиваясь на подушке. — За ним может ещё больше присматривают, только никто не видит, кто это…

— Ты хочешь сказать, что и у Грома домовой есть?

— Есть, — сказал домовенок. — Только он уже старый, и с длинной бородой ходит, но очень шустрый, это он меня в лес утащил, говорит, сейчас опять волшебство будут делать. Лучше, говорит, убежать, а то всякое случается у этого чокнутого. И правду сказал, всякое и случилось.

— А почему я этого домового никогда не видела? — спросила Паля.

— А его никто не видит, он прячется тут по разным углам, потому что он давно уже с этим чокнутым волшебником поругался, и теперь они друг с другом не разговаривают.

— А из-за чего они поругались?

— Ну, старый домовой сказал, что из-за вас.

— Как же могли поругаться из-за нас, если нас здесь раньше не было?

— Ну, не то чтобы совсем из-за вас, а из-за всех учеников, которых сюда присылают учиться на волшебников. Они же тут чего только не придумывают, старый домовой говорит, что иногда очень страшно даже бывает, и я ему верю.

Один ученик, он рассказывал, поймал мышку и сделал её такой большой, что она стала размером с орка. Так она, говорит, тут за всеми гонялась, чуть всех не съела. Теперь старый домовой мышей совсем не любит, и их всех из дома выгнал. Теперь здесь даже летучих мышей нет, он и их тоже прогнал, чтобы их какой-нибудь ученик во что-нибудь страшное не превратил.

— Это плохо, — вздохнула Паля. — У меня с летучими мышами договор на поставку новостей. А как они мне их поставят, если их в дом не пускают? Мне, может, уже мама что-нибудь передала, а я и не знаю.

— Ага, — согласился домовенок. — Тебе уже точно что-нибудь передали, чтобы ты вела себя хорошо и меня слушалась…

А ты и не знаешь, и ведешь себя плохо, и никого не слушаешься…

— Вот я на тебя как-нибудь точно рассержусь, и я тебя самого в летучую мышь превращу, будешь всякие новости мне приносить, — сказала Паля. — Потому что ты меня вечно дразнишь и пристаешь ко мне.

— Больно надо к тебе приставать, — сказал домовенок, а сам быстро стал слезать с кровати.

— Ты сама вечно ко мне пристаешь, — выкрикнул он и юркнул в норку. — И сама дразнишься, совсем от тебя никакой жизни нету…

Паля хотела ему ещё что-то обидное сказать, от радости, что с ним ничего не случилось, но тут из коридора донесся голос Грома.

— Эта, ты куда убежала от нас?

— Я сюда убежала, — ответила Паля. — Мне тут надо было быть.

— А почему ты плакала? — спросил старичок, разглядывая комнату. — Хорошая у тебя получилась комната.

— Я маму и папу вспомнила, — сказала Паля. — Я уже домой хочу, мне почему-то здесь совсем стало скучно и грустно. Дверь открылась, и в комнату вошел Кноп.

— Вот вы где, — сказал он и осмотрелся. — У тебя комната получилась, хоть и маленькая, а красивая. А у меня большая, намного лучше, чем твоя, только холодно там и как-то плохо. Давай поменяемся? У тебя будет большая красивая комната, а у меня уж эта…

— Не хочу я с тобой меняться, — сказала Паля. — Мне и самой моя комната нравится.

— Ладно, — сказал мальчик. — Я потом себе другую комнату сделаю, но это потом, а пока мне что-то есть хочется. Гром, давай, корми меня.

— Я бы тебя покормил, да только нечем, — улыбнулся Гром. — В деревне тебе ничего не дали, а у нас уже еда кончилась. Остался только мешок зерна, но чтобы из него хлеб испечь, нужно его сначала смолоть. А мельница находится в деревне, придется кому-то снова туда идти…

— А чего туда идти? — спросил Кноп. — Они же все равно скажут, что мы должны что-то полезное сделать, а так ничего нам не дадут, и зерно молоть не будут …

— А что по-другому никак нельзя? — спросила Паля. — Может быть, мы что-нибудь сами из зерна сделаем?

— Нельзя, — сказал Кноп. — Из зерна муку делают, это все знают, а потом из муки хлеб пекут и лепешки разные.

— Лепешку я бы съела, — сказала Паля и облизнулась, она уже и сама есть захотела.

— Ну, вот тогда и иди сама в деревню, чтобы они там тебе зерно смололи. И мешок с собой тащи, только он тяжелый очень.

— А мы сами сможем зерно смолоть? — спросила Паля, глядя на Грома. — Или мне в деревню идти, стулья им делать?

— Может и сами сможем, — улыбнулся тот. — Только это волшебство сложное. Сначала нужно сделать два плоских камня, положить между ними зерно, и попросить их, чтобы они его раздавили, тогда из зерна получится мука, потому что мука, это есть не что иное, как раздавленное зерно.

— Ну, это же совсем просто, — сказала Паля. — Давайте сами зерно раздавим, а потом из него лепешки спечем.

— Раздавить можно, — сказал Гром. — Но только я сам не смогу, старый я уже, силы уже не те…

— Нет, я ничего делать не буду, — покачал головой Кноп. — Я домой хочу. Мы с ним от голода умрем, он совсем старый и уже ничего не может. Ты меня лучше, Гром, домой отправь, не могу я здесь с тобой жить. Еды нет, и учить ты меня ничему не учишь.

— Да, я бы с удовольствием тебя оправил, — сказал старичок. — Только заклинание-то я ещё помню, а уж сделать это волшебство уже не смогу. Кноп от огорчения чуть даже не заплакал.

— Если хочешь, я тебе его расскажу, а уж дальше ты сам как-нибудь, — сказал Гром. — Но только, если ты что-то неправильно сделаешь, то попадешь не домой, а совсем в другое место, как тот волшебник, что создал этот мир.

— Нет, — замотал головой Кноп, — так я тоже не хочу. Ты же старый и ничего не помнишь, ещё скажешь мне что-то неправильно. А я, что, потом, один буду жить? Где-нибудь в лесу, или совсем не знаю где?

— Да, — вздохнул Гром. — Так, наверно, и будет, а дверь, что ведет к тебе домой, откроется только через месяц. Придется подождать.

— А есть мы что будем? Я есть хочу!

— Будем зерно молоть, — сказала Паля решительно. — Расскажи нам, Гром, что нужно для этого волшебства.

— Это очень просто, — сказал старичок. — Сначала нужно нарисовать два камня, только нужно, чтобы они у тебя получились плоскими и ровными. Паля взяла в руки палочку и быстро нарисовала два камня, они у неё нарисовались похожими на две большие булки.

— Совсем неплохо, — сказал старичок, заглянув к ней в книгу. — А теперь я скажу тебе заклинание, как делать такие камни, а ты его запиши. Он произнес его, а Паля его записала и назвала так: «Когда камень становится мягким, и тогда можно из него делать то, что хочешь».