Владимир Лосев - Циркус

Однажды я придумал заклинание, которое должно было открыть проход в один странный мир, в котором ни один из волшебников до сих пор ни разу не бывал. Он находится так далеко, что само заклинание открывающее туда проход занимало целую страницу в книге.

Фея предупредила меня, что я не должен открывать дверь в этот мир, что это очень опасно. Я её не послушался, и, действительно, как только я открыл проход, как из него появилось огромное и очень жуткое существо, которое сразу набросилось на меня, и едва меня не убило. У меня до сих пор на теле остались глубокие шрамы от его когтей.

Фея спасла меня, но погибла сама, закрывая дверь в тот мир. Они же слабые, эти феи, некоторое волшебство дается им очень тяжело, а некоторое просто убивает.

Я тогда этого не знал, потому что был молод и глуп. Моя фея погибла, а ни одна другая ко мне больше не пришла, потому что другие феи решили, что жить со мной опасно.

Со временем феи меня простили за гибель своей подруги, теперь они иногда прилетают ко мне, но жить со мной по-прежнему ни одна не хочет.

— Да, грустная история, — сказала Паля. — Ты, когда был молодым, и был не очень хорошим и умным. Ты неправильно сделал, что не послушал фею.

— Я знаю, — сказал Гром. — Я очень переживал, мне было жаль фею. С тех пор я учу маленьких волшебников тому, что волшебство иногда очень опасное занятие. И сам со временем стал членом совета, который как раз и следит за тем, чтобы такого больше не происходило на нашей земле. Иногда нам это удается, иногда нет, и тогда мы боремся с тем, что произошло. Все члены совета многое умеют и знают, но даже это знание не всегда помогает справиться с последствиями того или иного заклинания, и тогда в наш мир приходит беда…

— А может это существо, которое ты тогда выпустил, это и есть то самое, что ты сейчас ищешь?

— Не думаю, — сказал Гром, открывая дверь в кухню. — Дверь в тот мир больше никто никогда не открывал. А кроме того, существо которое я ищу, защищают феи и домовые, значит, оно не так опасно.

Что, опять, варим кашу?

— Да, — сказала Паля. — Варим кашу. А где твой домовой, почему я его никогда не вижу? Гром поставил котелок на плиту, бросил в него зерно, травы и цветы и улыбнулся.

— Он меня никогда не покидает, но он не любит детей, особенно тех, кто учится волшебству с тех пор, как один из моих учеников, чуть было случайно не превратил его в мышь. Теперь он, когда у меня появляются новые ученики, прячется в своей норке и никогда оттуда не выходит, пока они находятся здесь.

— А что он ест?

— Не знаю, — пожал плечами Гром. — Возможно, что-то ему удается найти, он ещё мне ни разу не пожаловался на то, что ему нечего есть.

— А может он такой скромный, что боится попросить? — спросила Паля. Старичок рассмеялся.

— Я за всю свою жизнь не видел ни одного домового, который был бы слишком скромным для того, чтобы попросить еды. Я думаю, что скромных домовых не бывает, иначе они бы давно вымерли. Они же сразу после своего появления на свет были вынуждены прятаться и учиться добывать себе пищу. Поэтому они всегда воруют, и, похоже, никто их никогда от этого не отучит.

Каша готова, садись за стол.

Старичок поставил тарелки с кашей и сел на стул.

Паля опять большую часть отдала домовенку, но и ей много досталось, потому что старичок совсем кашу не ел, сказав, что у него нет аппетита. Поэтому Паля наелась, и даже оставила немного каши в тарелке около норки.

После обеда Гром снова пошел к себе в башню, сказав Пале, чтобы она гуляла во дворе. Паля так и сделала, правда, сначала она зашла в свою комнату и позвала с собой циркуса.

Тот обрадовался тому, что она о нем вспомнила, и пошел с ней во двор. Там было хорошо, солнце светило и грело вовсю, и циркус блаженно прилег рядом с кучей камней, внутри которых по-прежнему слышался стук и шорох катящихся камней.

— Двор хороший, большой, — сказал циркус, — в нем можно играть и веселиться, только эти камни мешают. Зачем они здесь?

— Это плохая история, — сказала Паля. — Здесь жил мальчик, его звали Кноп. Так он мальчик, конечно, неплохой, но ему все время хотелось доказать всем, что он — великий волшебник, и он сделал одно волшебство, которое оживило камни, и теперь никто не знает, что с этим волшебством делать.

— Ну и отпустили бы эти камни, — сказал циркус. — Пусть они бы катались на свободе, а не мешались бы во дворе.

— Этого нельзя делать, — вздохнула Паля. — Камни найдут и раздавят мальчика, потому что они очень на него рассердились за то, что он их оживил.

Вот поэтому, чтобы камни не поймали мальчика, их и заперли в пещере.

— Ничего не понимаю, — сказал циркус. — Если мальчик сделал такое волшебство, то пусть он его и переделает.

— А он не может потому, что он сам не знает, как оно у него получилось — сказала Паля. — И никто теперь не знает.

— А зачем он его тогда делал, если оно теперь никому не нужно? — спросил циркус.

— Мы хотели смолоть зерно, — терпеливо стала объяснять Паля. — Для этого нам и понадобились камни, чтобы мы сделали из них такую давилку, которая называется жерновами. Мальчик пошел за камнями и сделал все не правильно, камни ожили, рассердились на него за то, что он мешал им спать, и побежали за ним.

А для того, чтобы они его не раздавили, Гром, это тот волшебник, что живет в этом замке, сделал другое волшебство и поймал камни в пещеру.

— А почему он не сделал из этих камней давилку? — спросил циркус. — Камни вот они, бери и делай из них, что хочешь, тогда они не будут ни за кем гоняться, а будут зерно давить.

— Нельзя, — вздохнула Паля. — У мальчика получилось такое волшебство, что теперь и он, и камни стали как бы одно целое. Сделаешь что-то с камнями, то же самое сделается и с мальчиком.

Приехали отовсюду разные волшебники, даже моя мама и папа приехали, и стали все удивляться тому, как это получилось у мальчика. Стали его спрашивать, а он ничего не знает. И меня спрашивали, а я тоже ничего не знаю. Спрашивали, спрашивали, а потом стали думать, как исправить волшебство.

Вот они думали, думали, и придумали, что это волшебство сделал вовсе не мальчик, а какое-то непонятное существо, которое пришло из другого мира……

— И никакое я не существо, — сказал циркус. — Я, это я, и меня зовут циркус…

— Да, знаю я, они же не про тебя наверно говорили, — сказала Паля. — Они про тебя и не знают, что ты — хороший, и что ты — мой друг Они говорили про другое какое-то существо, которое сделало это волшебство.

— Ну, сделало и сделало, — почему-то рассердился циркус. — А они пусть возьмут и переделают.

— Не умеют они, — вздохнула Паля. — Они хоть и главные тут волшебники, а такого волшебства не знают.

— А чего тут уметь? — сказал циркус. — Нужно просто подумать об этом, и все само произойдет. Он махнул рукой, и неожиданно во дворе стало тихо. Паля удивилась, она уже привыкла и не замечала до этого, что камни так шумели.