Ян Карафиат - Светлячки

— Я, я — знаешь, Малыш, я к тебе хорошо отношусь, но — я, я — знаешь что? Я подумаю об этом. Приходи опять завтра!

И с этим Малыш ушёл. Маму расстроило, что теперь и Голубка хочет подумать, и Малышу это тоже не понравилось, но он был кроток и смирен, и Яночка это одобрила.

— Ни о чём не беспокойся! Если Голубка хорошая, то Господь Бог тебе её всё равно отдаст, если же плохая, то радуйся, что Он тебе её не дал. [25] Ср. Книга Притч Соломоновых, глава 14, стих 1: «Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками». И — глава 19, стих 14: «…разумная жена — от Господа». Только завтра опять туда сходи!

Тем временем Голубка о том уже сожалела.

— Что ты ему сказала, Голубка? — спросил её крёстный, когда она вошла в комнату.

— Я, я — я ему, папа, сказала, что мне надо подумать.

— Подумать? О чём же ты хочешь подумать? Разве тебе Малыш не по душе? А он не сказал тебе, что это я его прислал?

— Ну, я, я — тот светлячок из валежника, он не такой непослушный.

— Светлячок из валежника? А что тебе до светлячка из валежника? Если бы пришёл он, то не пришёл бы Малыш. Но Малыш пришёл и говорил о тебе. И что с того, что он был непослушный? Он в этом раскаивается и теперь слушается. А ты слушаться не хочешь? Не хуже ли ты в десять раз, чем Малыш?

Ничего больше крёстный ей не сказал. И Голубка заплакала, всю ночь не спала и всё плакала, а когда Малыш на следующий день пришёл, она была на кухне и варила картошечку — вся красная, вот-вот вспыхнет — то ли от жара, обдающего ей лицо, то ли оттого, что была заплакана.

— Добро пожаловать, Малыш.

И опять расплакалась.

— Отчего же ты, Голубка, плачешь?

— Ах, прости меня, Малыш, что я захотела подумать.

— А ты бы хотела за меня замуж?

— Да и с чего бы мне не хотеть!

И обняла Малыша за шею, и они полюбили друг друга.

Тогда мама сказала, чтобы, мол, со свадьбой не откладывали.

Но около недели ещё всё-таки прошло. Ведь надо было всё отмыть и вычистить. И пока всех гостей не позвали! И пока все пироги не испекли! Столько их было! Даже в кладовке на досках не помещались. А Яночка обещала, что пришлёт им три виноградины, такие красивые, синие с красным отливом, как с грозди оторвавшиеся. И прислала. Наняла чёрного жука-щелкуна, и он их на тачке привёз. Яночка хорошо заплатила, но крёстная всё равно дала ему немного муки, крупы и капельку масла, и три очень больших пирога. Жук был доволен! Ведь дома у него было полно детей!

Настал день свадьбы. Столько было гостей! А когда все собрались, вышли на улицу под дуб Малыш и Голубка, папа и крёстная, крёстный и мама, Яночка и старый светлячок из валежника, а потом и все остальные.

— Подайте друг другу руки! — начал крёстный, и Малыш с Голубкой подали друг другу руки.

— А ты, Малыш, подтверди, готов ли ты всегда любить Голубку и как дйлжно почитать её? [26] Ср. Послание к Ефесянам, глава 5, стих 28: «Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя».

И Малыш подтвердил, что готов всегда любить её и почитать как дблжно.

— А ты, Голубка, подтверди, готова ли ты всегда любить Малыша и быть послушной? [27] Ср. Послание к Ефесянам, глава 5, стих 22: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу…»

И Голубка сказала, что готова всегда любить его и быть послушной.

— И да пребудете вы среди тысячи тысяч, и благословит вас Господь! [28] Ср. Книга Бытия, глава 24, стих 60: «И благословили Ревекку и сказали ей: сестра наша! да родятся от тебя тысячи тысяч…»

И все повторили:

— Да пребудете среди тысячи тысяч, и благословит вас Господь!

И они снова пошли в дом, и ели, и пили, и пели, и разговаривали, и опять пели, и все радовались, и было им хорошо.

И когда они пели, Малыш через окно заметил высоко на меже за дубом маленького жучка-бронзовку. Он лежал в траве на брюшке, подложив руки, смотрел и слушал. Малыш мигом взял два пирога, один с творогом, другой с маком, и выбежал на улицу.

— Бронзовка, иди сюда! У меня сегодня свадьба.

— А я знаю, что у тебя.

— Тогда на тебе, держи пирог!

И дал ему пирог, даже два, один с творогом, другой с маком, и бронзовка был страшно доволен и побежал домой.

Уже всходило солнце, когда все встали, чтобы проводить Голубку под можжевельник. Им было весело, они кричали и пели, только крёстная тихонечко плакала.

И свадьба кончилась. Папа и мама переехали в комнатку во дворе, а Голубка повела хозяйство. Всё у них было хорошо, и они любили друг друга. Малыш и папа светили. Голубка готовила и убирала, мама ей советовала и помогала.

Но недолго это продолжалось. Однажды утром, когда солнце уже зашло, они сидели за завтраком. Супчик был на столе, и Малыш молился:

Не сказал ещё «Аминь», как бах — мама упала с табуретки на пол и преставилась. Все к ней тут же подбежали, брызгали водой, приводили в чувство, звали и плакали, но ничего не помогло. Она умерла. Ах, как они горевали!

И тогда под ольхой у ручья выкопали для неё могилку, поплакали, удобно её туда уложили, и на третий день там зацвела маргаритка, белая как молоко.

И цветёт там до сих пор. А беленькая маргаритка рядом — папина. Ведь он принимал всё так близко к сердцу! Всё светил и светил, но угасал, и света у него было всё меньше, пока не сказал, что уже не может, и остался дома.

А тут такое! Однажды вечером — под можжевельником уже поужинали — прибежала крёстная:

— Послушай, Малыш, ты не видел крёстного? Его до сих пор нет дома, а солнце уже высоко. Ах, я сильно боюсь.

— Нет, крёстная, я его не видел.

И папа тоже начал беспокоиться.

— Ах, с ним что-то случилось, идите его искать.

И они пошли искать. Звали и плакали, летали и бегали, но нигде ничего, и никто о крёстном ничего не знал. Столько было стенаний! Яночка крёстную всё успокаивала и успокаивала, но крёстная не могла успокоиться. Ведь шёл уже второй день! И лишь на третий день Малыш рассказал, что в лесу под дубом недалеко от дороги выросла беленькая маргаритка, и что раньше её там никогда не было.

— Ах, это его маргаритка, тот дятел его все-таки сожрал, ох, ох! — и они плакали и стенали.

А папа всё слабел и слабел.

— Ведь и мне здесь уже недолго осталось, только любите друг друга и слушайтесь!

И когда однажды папа долго не выходил к завтраку, Малыш пошёл за ним в комнатку, а он там лежал на кровати, ножки сложены и весь окоченевший. Ах, снова было столько скорби и печали!