StEll Ir - Сказки детского Леса

- Я Сигизмунд, меня зовут царём, я шёл поэтому встретить дикого зверя, но я попал к вам, я каким-то чудом встретил вас.

«Дикого зверя?» вопрос слегка приподнятых лёгких бровей. «Дикого зверя - страшного и свирепого?».

- Да, он был за той чёрной тяжёлой дверью в дремучем лесу.

«Вы пришли в сон. Тот, кого у вас зовут диким зверем - мой отец. Только папа совсем не страшный и не свирепый. Он обыкновенный несчастный король. Он один остался жить, когда все мы ушли в сон. Он всё время ждёт и ищет мою маму, которая была его прекрасной смертью. К нему приходят иногда гости и вы, наверное, один из них. Гости всегда помогают ему, чем могут, так он говорит, тогда на время он тоже как будто уходит в сон. Только не в наш и он говорит, что в том сне он не может сколько-нибудь уменьшить боль о маме».

На маленький миг только глаза из весёлого в грусть, но на душу как плитой могильной. И к беззащитному холод, но улыбнулся тогда царь Сигизмунд.

- Тогда я, наверное, попал туда куда шёл. Я чувствую уже, что всё ближе и ближе приближаюсь к себе. И теперь я уже точно знаю, что мне нельзя убить дикого зверя.

И снова живой по-детски весёлый взгляд. «А вообще-то у нас здесь хорошо. Вам понравится, вот увидите. У нас тут почти не бывает ночи и придворные, они, знаете, такие все замечательные, они все сами согласились и ушли в мой сон вместе со мной. Только они не спрашивают ничего, наверное, потому что всё знают, но они могут рассказывать очень много интересного». И вдруг откуда-то из глубокого далека, из затаённого вопросом в испуганных глазах ребёнка: «А вы не уйдёте от нас через год?».

- Нет! - спокойно и твёрдо ответил тогда не по годам мудрый царь Сигизмунд. И успокаивающийся, словно прижимающийся щекой взгляд прекрасной принцессы.

- Я не уйду никогда, - сказал царь Сигизмунд. - Только почему вы сказали «через год»?

«Ровно через год от нас уходили все наши редкие гости. Я ещё ни разу не слышала такого сильного слова «нет».

Они сидели уже за большим, утопающим в блюдах столом и встрепенувшийся вопрос в распахнутых больших глазах «Мы заболтались с вами, вы верно голодны с дороги? Вы кушайте, пожалуйста, пока, а я позову моего старого учителя, он вообще кажется знает больше всех. Он всё объяснит вам».

Старый учитель был мудр и как все здесь очень спокоен. В чёрной мантии пришёл он, сел в глубокое чёрное кресло и долгим взглядом смотрел в одну далёкую, понятную только ему точку. Он очень похож был на старого верного друга Добрыню и Сигизмунд чувствовал, как глубокий покой исходит в душу от этого задумчивого взгляда. Спокойно и очень размеренно говорил старый учитель обо всем, что было уже и не вернётся никогда в это сказочное королевство.

«…Всё очень просто, - заканчивал старый учитель, - вам предстоит прожить с нами ровно год, потому что год в королевстве нашего сна равен дню вашего царства. Будет последний день ваш в нашем сне и последний вопрос последнего дня. Вслед за вашим ответом последует ваш уход, и вы навсегда забудете о нас. За плечами останется чёрная тяжёлая дверь и цель вашего прихода - загнанный и убитый зверь».

- А вы? - не сходящая тяжесть с души. - Что будет с вами?

«Всё будет также», ответом неподвижных далёкое видящих глаз. «Мы будем спать. Король получит возможность временного беспокойного сна, а мы будем жить во сне его и нашей общей тоской».

Устало поднялся старый учитель и покинул, оставив наедине их завороженные сердца. Тогда только один встревоженный вопрос затрепетавших в ужасе глаз «Ведь ты не уйдёшь? Правда? Да?» И в ответ твёрдое, ничем уже непоколебимое «Да!».

Год в королевстве сна, день в царстве людей, время уходит, как песок, с одинаковой скоростью. Только с каждым днём в королевстве сна сильней мучит холод им жажда. И всё есть, всё хорошо, но заслоняют собой всё холод и жажда. В последние дни уходящего года сна Сигизмунд ощущал уже только одни бесчисленные раздирающие иглы холода и плотную завесу неутолимой жажды. Но у него была она, маленькая любимая принцесса Элиза и холод и жажда были всё также ничтожны, как в первый день года сна, подарившего ему Маленькую Элизу.

И настал последний день года сна, когда все придворные собрались в огромном тронном зале, и пришёл старый несчастный король, и пришло время последнего вопроса.

Многие глаза, затихшие и спокойные, смотрели на короля, возвысившегося на троне. Сигизмунд стоял у подножия трона и смотрел в уставшие от жизни глаза старика, в глаза уставшего жить дикого зверя.

И громом поднебесным, расколовшим всё до последнего, раздался тогда последний вопрос:

- Да ведь смерть же это твоя! Любишь ли ты её?

Заболело, заволокло, застоналось сердцем и кто-то маленький заметался внутри «Как же так - смерть!». Но ответ был спокоен, тише малыш, ответ был спокоен и известен уже давно, всем и всегда:

- Да, я люблю её.

- Ну и что ты наделал? - весело спросил молодой король. - Помрёшь ведь теперь.

- Не знаю, - ответил царь Сигизмунд, сжимая в руке ладошку Маленькой Элизы. - Я жил затем.

А больше не было сна. Пробуждение захватило как-то всех и сразу. И лес стал королевством и бурелом - стенами прекрасного дворца.

- И правильно не знаешь, - сказал тогда помолодевший от счастья король. - Ты сумел освободить меня от моей вечности, я теперь дорогу знаю. Я ухожу к той, которую так долго я звал и искал, она ждёт меня. А для вас у меня всё равно от вечности кусочек остался, на двоих оно надолго хватит.

И счастливый король ушёл тогда к своей возлюбленной прекрасной смерти.

А Сигизмунд и Маленькая Элиза долго ещё видели его, уходившего в лучи утреннего, занимавшего собою всё, солнца.

Ну вот и всё, теперь тих и спокоен наш необъятный, огромный, мудрый океан. Мы всегда вместе на маленьком тихом острове в далёком уголке океана. Успокоенные, нетревожащиеся больше чистые глаза детской радости устали немножко. Всё хорошо и певшие нам птицы улетают вслед уходящему солнышку. Всё хорошо и затихают в шорохе изумрудные травы. Всё хорошо и успокаиваются лёгкие ветры в вершинах деревьев. И ничто пусть сегодня уже не потревожит твой маленький безмятежный и искренний сон.

В очень далёкой, так никем и не увиденной, стране жил старик.

Страна была солнечна и прекрасна и только в уголке одном под густыми кронами деревьев среди вечных вздыхающих в грусти болот хранился непроницаемый мрак. Страна была счастлива и изумрудна, а в тьме непроходимой стояла избушка древняя и в избушке древней жил старик.

И в весёлом хрустале рек о чём-то мудро молчали серебряные рыбы, и в травах плутали озолочённые тела змей, звери осторожно постигали взглядом высокий полёт возлесолнечных птиц, и очень давно уже не умирая жил старик.