Алина Боярина - Денис Котик и Царица крылатых лошадей

А старшеклассники и вовсе единодушно сошлись на том, что картина «прикольная».

На листе ватмана была изображена Виола Ивановна, молодая учительница английского.

Виоле Ивановне недавно стукнуло двадцать шесть лет и она была самой молодой учительницей школы № 55.

И так уж случилось, что Виола Ивановна была единственной учительницей школы № 55, которая была не замужем. И которая очень хотела замуж выйти.

В тех или иных формах она говорила об этом на каждом уроке: «Когда я выйду замуж, я обязательно…», «После замужества я непременно…»

Этими словами Виола Ивановна начинала каждую вторую свою фразу.

Всю свою небольшую зарплату «англичанка» тратила на наряды.

Кавалеры — старые и молодые, уродливые и красивые — обивали пороги школы и ожидали учительницу после уроков, чтобы проводить ее домой. Кто на «мерседесе», кто на велосипеде, а кто пооригинальнее — на роликовых коньках.

Тема «Брак и бракосочетание» была включена в учебный курс английского языка всех без исключения классов, в которых Виола Ивановна вела занятия.

— Как будет «фата»? — украдкой спрашивал несчастный своего соседа по парте во время контрольной.

— Bridal vail! — шипели ему в ответ.

— А «обручальное кольцо» как будет?

— Wedding ring!

— А «букет невесты»?

— Да отстань ты! Сам не знаю!

Любимым фильмом Виолы Ивановны были «Четыре свадьбы и одни похороны». Она любила хвастаться, что смотрела его восемьдесят один раз.

В общем, такие вещи называются у врачей навязчивой идеей…

Все это было бы вовсе и неплохо, если б не одно «но». Когда бракосочетание в очередной раз срывалось, Виола Ивановна превращалась в настоящую ведьму, разве только на метле в школу не прилетала.

«Двойки» сыпались на учеников, как горох из мешка.

Контрольные шли косяком.

А Виола Ивановна мрачно ходила между рядами парт, вполголоса декламируя Шекспира. Те из старшеклассников, кто знал английский получше, умудрялись разобрать, что речь идет о подлости мужчин, коварно обманывающих беззащитных женщин.

Но самым страшным было даже не это.

Во время брачных неудач Виола Ивановна выбирала себе жертву — обычно из отстающих мужского пола — и безжалостно третировала ее.

— Тюленько, что такое герундий? — спрашивала она, строго глядя на несчастного поверх очков.

— Герундий — это… это такая… форма!

— Кто?

— Такая форма! Глагола!

— Какая это такая? — ехидно спрашивала Виола Ивановна.

— Такая… Неличная… — отвечал Тюленько (после подсказки своей соседки по парте Леси Кобзариной).

— Допустим… В таком случае, приведи пример герундия в английском предложении.

— Smoking… smoking is… — начинал мямлить Тюленько.

— Нельзя ли побыстрее? Ты что, спишь? — раздраженно спрашивала учительница.

— Smo… Smoking… is… is… — вконец терялся Тюленько.

— Ну и?..

— Вредно для здоровья! — выпаливал несчастный, со страху забывший, что уже говорит по-русски.

— Все ясно с тобой, Тюленько. По-видимому, учеба в английской школе — это в твоем случае откровенно бессмысленная затея. Ты не о-бу-ча-ем! Одним словом, давай дневник. И имей в виду: завтра мы с директором ждем в школу твою маму!

Как уже говорилось, в каждом из классов у Виолы Ивановны была своя жертва. В 7-Б такой жертвой был Леха Тюленько.

И в самом деле он был не очень способным учеником.

Впрочем, в том же 7-Б были лодыри и более завзятые. Увы, просто Тюленько идеально подходил на роль мучимого. Тучный, одышливый и безответный — издевайся сколько хочешь!

Может быть, в лице Тюленько Виола Ивановна мстила всему мужскому племени? А, может быть, лично Тюленько ее раздражал?

Так или иначе, ученики 7-Б жалели Леху и помогали ему пережить грозу кто чем мог — кто подсказками, кто бутербродом с вареной колбасой.

К счастью, такие «заскоки» случались у Виолы Ивановны не чаще раза в месяц.

А в остальное время она была совершенно нормальной училкой — мечтательной читательницей английских дамских романов, где ухажеры вьются вокруг недоступной красавицы, как пчелы над тазиком с абрикосовым вареньем…

Итак, на Ужасной Картине, висящей над дверями школы, была изображена Виола Ивановна.

Она восседала в бричке, запряженной четверкой мужчин, и держала в руках плетку-семихвостку модели «Карабас-Барабас».

Ее нос на Ужасной Картине был длинным и изогнутым, как банан. Гораздо более длинным, чем в жизни (но на то ведь и карикатура!). А губы Виолы Ивановны были огромными, как два вареника.

Поза нарисованной учительницы была развязной, а выражение лица — разбойничьим.

За спиной у Виолы Ивановны, не узнать которую было просто невозможно, развевалась свадебная фата с цветочками. А вместо свадебного платья, надет на ней был… лишь один купальник!

Мужчины, запряженные в карету вместо лошадей, тоже были хороши. Волосатые, горбатые, с непропорционально огромными головами, но все равно узнаваемые!

Каждый ученик школы смог без труда узнать в большеголовом обладателе громадной фуражки Леонида Валерьевича, участкового милиционера, бывшего одновременно самым упорным ухажером Виолы Ивановны.

А в существе, похожем больше на прямоходячего зайца, чем на мужчину, легко угадывался школьный сторож Глебыч, который вот уже год носил Виоле Ивановне цветы в ожидании чуда.

Школьники, сгибаясь пополам от смеха, тыкали пальцами в этот карикатурный шедевр.

Скандал? Он самый.

— Немедленно снимите! — снова завопила директриса. Она быстро очнулась от обморока и тут же принялась за свое.

— Но Роза Марленовна! — пробасила в ответ буфетчица Клава. — Нужна лестница!

— Так принесите лестницу!

— Но единственная лестница заперта в подсобке возле спортзала!

— Так откройте подсобку!

— Попробуй ее открой, — простодушно заявила буфетчица. — Ключ-то у физрука!

— Тогда позовите Валентина Ромуальдовича!

— Так выходной он сегодня!

— В таком случае, откройте окно кабинета химии и снимите наконец эту Ужасную Картину!

— Будет сделано! — по-военному отрапортовала директрисе Клава и, обернувшись к собравшейся толпе, зычным басом заорала:

— Эй, кто-нибудь, срочно дуйте в химический и снимайте эту порнографию!

При слове «порнография» все, кто собрался перед школой, дружно прыснули со смеху. Однако двое десятиклассников из числа завсегдатаев буфета тут же ринулись исполнять поручение.

Прозвенел звонок, но никто — ни учителя, ни ученики, — в школу не торопился. Как зачарованные, все стояли полукольцом перед недосягаемой Ужасной Картиной и смотрели на нее, словно на экран телевизора, где показывают финал чемпионата КВН.

Прошло минут десять, и окно кабинета химии наконец распахнулось. Длиннорукий ученик 10-А со смешной фамилией Попрыгайло высунулся из него и попытался достать до Ужасной Картины, которая была взята в грубую сосновую рамку. Второй обхватил его за талию — для страховки.