Ирина Грекова - Аня и Маня

А вокруг территории, за забором, стоял дремучий лес. Это только так говорится, дремучий, а на самом деле совсем не дремучий. Дремучий должен быть еловый, чтобы до земли ветки висели, а этот — веселый, березовый. А под березами, в густой зеленой траве, росла земляника. Правда, еще незрелая, никто ее не ел, кроме Мани. Маня хвастала, что мама ей всё позволяет, даже незрелое.

В лесу было много комаров, целые тучи, особенно в тени под деревьями. Против комаров воспитательницы мазали ребят одеколоном «Гвоздика» из красивой бутылочки с красным цветком.

Комары этого одеколона почти не боялись, всё равно многие ребята ходили искусанные и расчёсанные. Особенно Маня Уткина и Серёжа Давыдов: они из всей группы были для комаров самые вкусные. А вот Аню Зайцеву комары почти не трогали. Сядет какой-нибудь один на руку или на ногу — Аня его не сгоняет, смотрит с любопытством, как постепенно раздувается от крови комариное брюшко. Напьётся комар, улетит, а Аня даже не чешется.

И ещё были в лесу шалаши, по одному на каждую группу. Ребята сами их построили из веток, из сучьев, из сухой травы. Жить, правда, в этих шалашах было нельзя, потому что больше одного человека там не помещалось, а одному скучно. Иногда, правда, кто-нибудь из ребят залезал в шалаш своей группы и жил там минут пять или даже десять.

И еще была недалеко от детского сада золотая поляна. Так её звали за то, что на ней росли одуванчики. В солнечный день и в самом деле поляна сверкала, как золото. По этому золоту бегали дети с сачками и ловили бабочек (потом выпускали). Полян было две — одна золотая, а другая — обыкновенная. А на опушке леса, в густой тени, росли лютики. Один из них был такой большой, что ребята прозвали его «Лютик-великан». Аня с Маней очень беспокоились, как бы кто не сорвал великана, им было любопытно знать, до какого же роста он дорастёт?

А самое главное — в лесу жил ёж. Он ходил серый, игольчатый, на своих коротких лапах. Наверно, искал грибы.

Наталья Ивановна рассказывала, как ёж собирает грибы: ложится на спину, накалывает грибы на свои иголки и несёт их к себе в нору. Аня в это не очень-то верила, сомневалась: как же это он потом грибы с иголок снимает? Целую ночь думала, назавтра спросила Наталью Ивановну:

— А как он с себя их снимает?

— Кто? Кого?

— Ясно, ёж. Ясно, грибы.

Наталья Ивановна ничего не ответила, видно, забыла уже, что про ежа рассказывала. А Аня все помнит.

— Вы же сами нам про ежа рассказывали. Как он по грибам катается.

— Не помню, — сказала Наталья Ивановна, — давайте в салочки играть.

…Какие тут салочки, когда про ежа неясно? Аня стоит столбом и спрашивает:

— Как же это он с них себя снимает? Себя с них снимает? Них с себя снимает?

Совсем запуталась. К счастью, Маня оказалась рядом, распутала:

— Их с себя снимает? Очень просто. Ему, наверно, жена грибы со спины снимает. Ежиха.

— Чем?

— Да чем придётся, — сказала Маня. — Что под рукой есть, тем и снимает.

Задумалась Аня. Что-то здесь всё-таки непонятно. Вечером спросила Зинаиду Петровну:

— Чем он их с себя снимает?

— Кто «он»? И кого «их»?

— Ёж — грибы.

— Чего не знаю, того не знаю, — сказала Зинаида Петровна.

Тут уж Ане пришлось замолчать. Когда скажет Зинаида Петровна «чего не знаю, того не знаю» — это значит, что вопросы кончены. А жаль! Так и осталось неясно про ежа с грибами. А Аня любила, чтобы на все вопросы были ответы — простые и ясные.

А ещё в детсаду жила черепаха. Она была не детсадовская, а собственная одного мальчика — Женечки Яхонтова.

Женечка был толстый и добрый, сильно картавил и очень любил животных: ящериц, змей, лягушек и даже всех насекомых.

А черепаху он любил больше всех, кормил ее салатом, а остальное время носил на руках, прижимая её к животу. И от этого живот у него всегда был грязный. Нянечка пятой группы сердилась: наденешь на него утром чистую майку, а к обеду она уже чёрная. Измазался об черепаху.

А ещё Женечка любил напихать себе полную майку лягушек. Сидит за столом, а у него под майкой лягушки барахтаются. Девчонки пугаются, визжат, а Аня с Маней сидят спокойно. Аня никого из животных не боится. Маня некоторых боится (например, мышей), но лягушек как раз нет — у нее у самой на шкафчике лягушонок.

А Женечка любит ещё муравьев. Однажды в свое ведёрко положил лопатой добрый ломоть муравьиной кучи и в спальню принес. Муравьи расползлись кто куда — по полу, по кроваткам, по ночным столикам. Целых два дня они по спальне путешествовали. Девчонки, конечно, визжали, а мальчики — нет. Через два дня муравьи куда-то пропали, рассосались, как объяснил Женечка Яхонтов.

Зинаида Петровна, когда узнала про муравьёв, была недовольна. Она долго рассказывала ребятам, как устроена муравьиная куча, какие там ходы и переходы, как муравьи ухаживают за своими личинками, кормят их и чистят, как носят тяжести (а для них и сосновая иголка — бревно), как приручают и доят тлей.

— Там у них своя жизнь, — сказала Зинаида Петровна, — и вдруг приходит такой великан с лопатой и все разоряет.

Дети с упреком посмотрели на Женечку Яхонтова, а он сразу же обещал больше муравьиных куч не трогать и в спальню не приносить.

Однажды вечером Маня говорит Ане:

— Знаешь, что я придумала? Давай не будем с тобой спать целую ночь.

Ане эта мысль понравилась. Она отвечает:

— Давай! Будем целую ночь по дому бродить. И по территории.

— В пижамах? — спрашивает Маня.

— Зачем в пижамах? В платьях.

— Платья наши в стирку взяли, — говорит Маня.

И всегда-то она всё замечает! У Ани хоть голову в стирку унеси — не заметит.

— Ладно, похожим и в пижамах, — говорит Аня.

Сговорились. А другим никому ничего не сказали.

Поужинали ребята творожной запеканкой с изюмом, пожаловались друг другу, что творога не любят. Вымыли ноги, почистили зубы и улеглись.

Тихо в спальне. Все заснули, только Аня с Маней не спят.

— Ещё не пора? — шёпотом спрашивает Аня.

— Нет ещё, ночная нянечка бродит, — тоже шёпотом отвечает Маня.

— И когда только они успокоятся? — ворчит Аня. — Нам-то не позволяют, а сами шумят.

Лежат девочки, не спят, еле удерживаются, чтобы глаза не закрыть. Закроешь — сразу заснёшь. Ресницы так и слипаются, словно клеем их намазали.