Шарлотта Хепти - Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах

— Я Араминта, Кармидийская Королева, — заговорила она. Голос у нее было сухой, будто пропитанный пылью. — Я уже слышала немного о том, что здесь происходит. Слышала, что волшебок выселяют из родных домов, заставляют участвовать в балаганных представлениях. Слышала, что скоро сюда придут жители Внешнего Мира и отберут у нас Город. Пострадаете даже вы, горожане, считающие, что знаете всё на свете. Ничего-то вы не знаете! Ваш город полон волшебства.

Мэр обернулся к Эльфине.

— Мне всё равно, поверите вы или нет, но я вас предупреждаю, — продолжала Араминта. — А мне надо найти моего ребенка, дочку, которая родилась на барже в Краснолунье почти тридцать лет назад. Я была в тюрьме и не могла вернуться домой.

Эльфина вскочила с кресла и перегнулась через барьер ложи. Ее пальцы впились в толстый бархат перил, и он порвался, как бумага.

— Теперь моя дочь — взрослая женщина, — говорила Араминта — Она где-то здесь, в Городе. Может быть, даже сидит в этом театре. Я прошу ее: подойди ко мне. Я дни и ночи мечтала о встрече с ней. Она — сумеречница, как и я.

Ее голос брал за душу.

Араминта подошла к краю сцены.

— Она этого не знает. Меня увели от нее, когда ей было всего шесть лет. У меня есть вещь, очень нужная ей, ее талисман. Мой собственный талисман отобрали в тюрьме, но этот я спрятала. Он принадлежит ей. Это секрет сумеречников, место, где хранится наша энергия. Мать всегда вырезает такой талисман для своего ребенка.

Араминта обвела публику взглядом и подняла руку. На ее ладони блеснул какой-то черный предмет на тонкой серебряной цепочке.

— А-РА-МИН-ТА! — принялись скандировать Кармидийцы.

Тут за кулисами, у самого занавеса, Отто увидел свою мать с серой кошкой на руках. Возле нее стоял дедушка Кулпеппер и крепко держал Гепси, которая отчаянно вырывалась и показывала пальчиком на потолок.

— Не дайте им разрушить наш Город ради денег, как разрушили мою жизнь! — вскричала Араминта. — Вы всю жизнь были разделены надвое, но что, если ненавистный враг на самом деле скрывается в наших сердцах?

Высоко под потолком жалобно заплакала Зебби.

Отто так сильно дернул висевшую у него на шее цепочку, что кожу будто опалило огнем. Он понял, что черная резная кошка с рубиновыми глазами — талисман Араминты. Он встал, раскрутил фигурку над головой и, что было сил, бросил ее на сцену.

Араминта вскрикнула и бросилась к талисману.

Тут уж закричали все зрители: у них на глазах очертания Араминты начали бледнеть и расплываться в воздухе. Фигура престарелой женщины стала размытой, будто ее скрыли струи водопада.

А еще через мгновение на сцене стояла тигрица.

— Видите? — крикнул Отто Советнику Кринк. — Разве вы не знали?!

Эльфина, отбиваясь от Мэра и мистера Слейта, вскочила на барьер ложи. Постояла там с секунду и… сделала шаг в пустоту зрительного зала.

Зал захлестнули крики ужаса. Но Эльфина мягко, как кошка, приземлилась в проходе. И ринулась к сцене — навстречу тигрице.

Отто видел, как его мать опустила на пол серую кошку. Дедушка, видимо, пытался ее остановить. В суматохе он выпустил Гепси. Та взмыла к потолку, громко зовя Зебору.

Эльфина вскарабкалась на сцену и встала перед тигрицей. Ее лицо исказилось от боли. Мать и дочь шагнули друг к другу. Потом сверкнула молния, раздался треск, похожий на удар грома, и Советника Кринк охватили языки зеленого пламени.

Теперь уже все зрители вскочили со своих мест.

— ТЫ ЗАБРАЛА МОЕГО СЫНА! — крикнула Долорес.

Пламя взвилось огненным фонтаном и угасло.

Крики ужаса сменились потрясенным молчанием. Эльфина превратилась в камень.

Тигрица Араминта вскинула голову и зарычала. Потом подняла огненно-рыжую лапу, и из ее когтей что-то выпало. Маленькая резная фигурка, талисман, который она берегла для своей дочери. Она катнула его по сцене, и талисман коснулся ног каменной Эльфины.

Камень треснул сверху донизу и раскололся.

Зал затаил дыхание.

В камне была замурована еще одна тигрица. Снежная тигрица — серебристая в черную полоску.

Она медленно переступила через каменные обломки и обвела зал неуверенным взглядом, жмурясь и моргая.

Рыжая тигрица склонилась над ней.

— Двое снова соединились, — прошептал Отто.

Половинки занавеса начали съезжаться.

Наступила напряженная тишина.

— Смотрите! Вверху! — крикнул кто-то.

Под потолком, залитым яркими лучами прожекторов, нашли друг друга Гепси и Зебора. Зебби больше не плакала.

Рука об руку поплыли они, окутанные пылающими облаками своих волос. Малышки смеялись. Кружились. Трепетали, как язычки пламени, как олицетворение самого света.

Как бабочки.

В огромный, таинственный Город Среди Деревьев пришла зима. Отто и Мэб летели над Бульваром.

Далеко внизу мистер Шесть и мистер Восемь приводили в порядок улицы, починяли фонарные столбы. После освобождения волшебок Полиция Обыденности стряхнула с себя чары замораживающего заклинания (на что ушло немало времени). Тогда мэр Крамб нашел бывшим городовым работу в Оперативном Отряде по Ремонту Мостовых, однако (под угрозой задержки заработной платы) попросил их не умножаться больше сорока восьми.

Близился вечер. Небо над западными горами стало розовым.

— Собираются снежные тучи, — заметила Мэб. — Бабушка приглашает тебя завтра к нам в гости. Сказала, что испечет блины. А ты куда собрался?

Отто круто взмыл вверх и облетел вокруг верхушки Кармидийской Башни. Давным-давно — по крайней мере, ему теперь казалось, что это было давным-давно — он слышал, что никому не известно, какие фигурки венчают башню, но полагают, что это могут быть жуки.

— Я должен был догадаться, — сказал он, осторожно спускаясь к Мэб.

— О чём?

— Бабочки. На вершине Башни — две бабочки.

— Конечно, бабочки, об этом даже младенцы знают…

— Такие же, как две бабочки в том предсказании, те, которые соединились вновь.

— Ты имеешь в виду своих сестер, мистер Отто? Ведь речь шла именно о них.

— Не называй меня так.

— Но мне казалось, ты хотел, чтобы я называла тебя Отто.

Он поднялся выше, туда, где ледяной воздух морозно покалывал лицо. Далеко внизу переливалась флагами и разноцветными палатками Арена, Высочайшим Постановлением Мэра Крамба превращенная в рынок. Отто развернулся над Крутосклоном и замедлил ход, поджидая Мэб. Всё-таки она тащила на себе целое дерево.

— Выпендриваешься? — спросила девочка, подлетая.

Он пропустил ее слова мимо ушей. На ладонь села первая снежинка.

— Давай-ка скорее, мистер Отто, а то я замерзла…

Вскоре они добрались до окраины Города. Под ними расстилалась пустошь, прорезанная пологими берегами по-зимнему серой, тихой реки.