Пал Бекеш - Мудрый Исправитель Недостатков

в которой Мудрый Исправитель Недостатков изъявляет свою последнюю волю

Мудрый Мастер и его помощник, прислонясь спиной друг к другу, сидели посреди пустой комнаты.

Мастер открыл глаза — словно ресницам его пришлось вздымать неподъемную тяжесть. Болезненно кашлянул.

— Уж не простудился ли ты, Мастер? — встревожился ассистент.

— Нет, — едва слышно ответствовал Мудрец. — Это симптом болезни, запрет на оказание помощи нуждающимся. Долго мне не протянуть.

— Может… — пролепетал ассистент. — Разве что передумаешь… Кто посмеет упрекнуть тебя, если ты им покоришься?

— Никто. Но я сам не прошу себе.

— Почему ты думаешь только о себе? — помощник перешел на умоляющий тон. — А я? Что станется со мною без тебя? И с нашими клиентами, которые ждут твоей помощи?

— Меня можно сбросить со счетов. А клиенты… Все же без меня им будет легче, чем жить под властью Бидонов.

— Мастер…

— Другого выхода нет, — сказал Мудрец. — Всех нуждающихся в помощи я оставляю на тебя.

— Что-о? Как? — ассистент захлебывался словами. — Да что же мне с ними делать?

— Вкупе с ними к тебе переходит задача. Исправляй, дополняй их нехватки по мере твоих возможностей.

— Нет-нет! — в ужасе отнекивался поседевший молодой человек. — Я же ничего в этом не смыслю!

— Ты ведь не раз видел, как я это делаю. Сам убедишься, пойдет как по маслу.

— Нет-нет!

— Постепенно втянешься.

— Нет и нет! Мудрый Исправитель незаменим!

— Возможно… Но стоит попробовать. Мне осталось недолго… А уж спорить да пререкаться и подавно некогда.

Мастер смежил глаза, вздохнул, и голова его опустилась на плечо молодого человека, который и сам земле предался.

Снаружи послышалось гудение мотора — это Бурбон Бидон раскатывал по склонам холма на присвоенном чужом мотоцикле.

— И в довершение всего, — сказал Мастер, — я завещаю тебе «Магуса», моего стального коня.

Ассистент расплакался.

— Да я и с мотоциклом-то управляться не умею!

Мудрый Исправитель Недостатков даже шепотом говорить был не в состоянии. Помощник с трудом разобрал его слова:

— Теперь это уже не моя забота.

И окончательно умолк.

где Веник II, отнюдь не косматое чудовище, вступает на тропу войны

Веник II вспоминал отца, Веника I, несравненного урода и пугала. Как бы поступил тот в подобной ситуации? Прежде всего должным образом подготовился бы. Ведь ежели собираешься воевать, изволь продумать все до мелочей: подходящая амуниция, вооруженность до зубов — это буквально вопрос жизни и смерти.

Веник задержался у придорожной лужи и глянул на свое отражение.

Увиденное зрелище едва не подкосило его, но воин все же овладел собой — нет, нет, он не намерен впадать в отчаяние, не надейтесь! И повторил вслух: «Не надейтесь!»

Веник твердил эти слова снова и снова в надежде, что от повторения голос его приобретет стальное звучание. Ан нет, голосишко по-прежнему оставался тоненьким.

Веник даже всплакнул, а затем принялся разминать мускулы: если уж голос не стальной, пусть хотя бы бицепсы сделаются тверже стали. Опять сплошное разочарование.

Не беда, мужественно подумал он. Будь что будет. А уж если от судьбы не уйдешь, следует по крайней мере принять ее с достоинством. Ведь с минуты на минуту начнется последнее сражение Веника II. Тут ему некстати подумалось, что, в сущности, это будет и первое сражение Веника II, но он отогнал эту мысль прочь по причине ее недостаточной героичности.

И наш герой двинулся в том направлении, куда его отрядил Дырка: то есть обогнул холм слева, где стояли кордоном высоченные Бидоны, чтобы попробовать прорваться. Или проникнуть. Или хотя бы просочиться.

По дороге он позаботился об экипировке: подбирал мало-мальски подходящее и облачался в обмундирование. За пояс натыкал колючих веток: даже если сам оцарапаешься — не беда, риск есть риск. На лужайке близ опушки леса ему подвернулись сброшенные оленем рога, и он прикрепил их к голове толстыми прочными зелеными плетями. Многочисленные ответвления рогов утыкал здоровенными, с кулак, шишками. Цветочной пыльцой калужницы, усеявшей всю лужайку, Веник намалевал на лбу, лице, туловище ядовито-желтые полоски: издали можно было принять его за пучеглазого оленя, подглядывавшего сквозь планки забора. Но и этого ему показалось мало: подобранные с земли длинные и острые скальные обломки он подвесил к своим разлапистым ушам: ударяясь друг о дружку, каменные подвески издавали тревожный, неприятный звук.

Напоследок Веник еще раз остановился, чтобы мысленно подготовиться к схватке.

— Эх, родиться бы мне уродом из уродов, чудищем из чудищ, пугалом из пугал! — сокрушался он. — Быть бы достойным своего знаменитого отца, у которого даже пятки, даже сердце обросло космами, да и всей нашей достославной семейки: на родичей моих, кто ни глянь, кондрашку схлопочет!

Дорогу перегородила лужа — хочешь не хочешь, а взглянешь. У несчастного Веника перехватило дыхание, и он сломя голову припустил прочь.

— Пощади! Не убивай! Ведь я же тебе ничего плохого не сделал!

Углубясь в нагромождение скалистых утесов, ущелий, расщелин, Веник вдруг опомнился и прекратил свой безумный бег.

— Да ведь это же я! — в полном ошеломлении произнес он. Ощупал себя — голову, рога, шишки, острые, как кинжалы, каменные обломки. — Я, я, это я! — торжествующе вопил он. — Я способен навести ужас! Чудовище из чудовищ, кошмар из кошмаров, страшилище страшней некуда!

Его робость, неуверенность вмиг как рукой сняло. Он почувствовал себя веселым, беспечным и таким легким, что стоит разбежаться, пожалуй, и взлетишь, а тогда и сражаться с бандитами не придется — перемахнешь их по воздуху, да и вся недолга… Правда, экспериментировать с полетами Веник остерегся, но ощущение веселой беззаботности не покидало его, а страха он не испытывал ни капельки, ну ни чуточки, как вдруг… прямо перед ним возникла плотная стена черных Бидонов.

Легкой походкой Веник двинулся к ним, словно дорогу ему преграждало всего лишь поперек лежащее бревно. Перешагнешь и, не замедляя хода, поспешишь дальше, по своим делам.

— Что-то там шевелится на дороге, — заметил Барон, предводитель высоких Бидонов.

— Сломанная веточка, — буркнул Баран.

— Ага. А ветер ее шевелит, — подтвердил Бука.

— Ветра вроде бы нет, — возразил Бяка.

— Ты бы еще наплел, будто бы это я тащусь по дороге, — вмешался в разговор Бык. — Если уж я Бык, то отчего бы мне не обзавестись рогами, верно?

— Верно, — кивнул Бяка. — Только рогов у тебя нет. Ты такой же Бидон, как и я.

— Так-таки и не хочешь убедиться, я там на дороге или нет? — подначивал Бык, которому очень нравилась его шутка, и он даже заревел для правдоподобия: — Му-уу!