Пал Бекеш - Мудрый Исправитель Недостатков

Поборов минутную слабость, буковый крепыш о четырех ножках, безбожно фальшивя, на радостях затянул:

Излеченный пациент с дробным перестуком прошелся в пляс по комнате, кружа все быстрее и быстрее к выходу, и наконец распахнул двери, гулко прокричав с порога: «Спаси-ибо!!!»

Весело, вприпляску он промчал мимо бедолаг, ожидавших своей очереди, и окрестные холмы дрогнули от его счастливых криков:

— Нельзя сказать, чтобы он рассыпался в благодарностях, — язвительно заметил ассистент.

— Его можно понять: он вне себя от счастья, — мягко возразил Мудрый Мастер. — Кто не изведал беды, ни в чем не испытывал нехватки, тот даже не догадывается, что чувствует любой ущербный-обделенный, враз избавившись от сознания своей неполноценности.

донесся издалека затихающий, полный ликования вопль.

— Голос — отвратительный! — досадливо поморщился помощник. — И гонора этому четвероногому раскоряке не занимать.

— Зато он запросто выдает стишки экспромтом, — улыбнулся Мастер и сделал знак рукой: — Вызывай следующего.

На краткий миг до появления очередного клиента Мудрый Исправитель Недостатков прикрыл глаза, и в тишине ему почудился рев мотоцикла.

где запутано все, что до сих пор казалось ясным. Если прежде мы не знали, где находимся, то теперь нам даже не ясно когда

Веник II, и отдаленно не напоминавший чудище косматое, был явно не в своей тарелке. Нервно шуршал сухими листьями, прикрывавшими его наготу, при малейшем шорохе вскидывал голову, торчком настораживал свои уши-тарелки. При каждом повороте тропинки забегал вперед — заглянуть, что там, за поворотом, после чего вновь возвращался к толстячку Будильнику, топающему неспешно, а иной раз и вовсе скатывающемуся под откос, и докладывал:

— Ничего! Ровным счетом ничегошеньки!

Будильник Точное Время покорно кивал, словно ничуть не удивлялся сообщению — он, мол, и не ждал, что за поворотом откроется нечто удивительное. Более того, после каждого такого известия он принимался мурлыкать себе под нос нечто утешительное типа: «Кабы ведать, кабы знать, далеко ли нам шагать? Мудрый Мастер, отзовись, долго ль нам еще плестись?» Когда на него наваливалась усталость, он старался подбодрить себя песенкой: «Ах, устали мои ножки зря топтать пути-дорожки!» Но больше всего раздражал Будильника неугомонный нрав его спутника: «Вертится, крутится, как будто он шар! От непоседливости этой меня бросает то в холод, а то в жар. Ему же горя мало, в любой момент он рад начать сначала!»

Суетливость спутника по-прежнему удручала его больше, чем одиночество.

Вот уже позади осталась изрытая ухабами и выбоинами местность, и перед путешествующими открылся неизведанный мрачный край. Тропа, ведущая вдоль подножия суровых скал и неприступных утесов, стала постепенно забирать вверх, и чем выше поднимались друзья, тем резче ощущался холод. Веник II теперь уже вертелся-суетился не только в силу характера врожденного трясучки: резкими взмахами рук, поворотами головы вправо-влево, быстрыми приседаниями и выпрямлениями он пытался согреться.

Стоило Будильнику задержаться хоть на минутку, чтобы перевести дух, как Веник тоже замирал выжидательно, изображая бег на месте — все потеплее, чем без движения. Во время одной из таких передышек он поинтересовался:

— Как, по-твоему, долго мы уже идем?

Будильник задумался, словно подсчитывая в уме число дней, количество часов и минут. Казалось, он вот-вот сообщит окончательный результат, но… потом недоуменно развел стрелки в стороны:

— Понятия не имею.

— Что значит — понятия не имеешь? — обомлел Веник II. — Часы, да к тому же будильник! Твоя задача — всегда знать, сколько времени. Ты для того и существуешь, чтобы другие тоже знали!

Стрелки вздрогнули и принялись вращаться с бешеной скоростью.

Венику II еще не доводилось видеть приятеля в таком состоянии. Встревоженный, он отодвинулся чуть подальше, продолжая при этом свой бег на месте.

— Ну, что за наказание! — воскликнул Будильник. — Можно подумать, и без тебя забот не хватает! Раз в кои-то веки удалось хоть ненадолго позабыть о своей ущербности, так тебе тут же под нос тычут твои изъяны. Да тут кто хочешь заведется с пол-оборота! Заруби себе на носу…

От волнения Будильник внезапно разразился таким отчаянным звоном, что даже сам испугался и подскочил на месте. Затем звон умолк, зато стрелки продолжали вращаться. И вдруг остановились на миг, после чего крутанули в другую сторону — что называется, против часовой стрелки.

— Видишь? — в отчаянии простонал Будильник.

— Вижу, — испуганно пролепетало косматое чудище. — Но что же я могу поделать?

— Куда тебе, если уж даже я ничего не могу поделать! Механизм совершенно вышел из-под контроля, вот стрелки и вращаются как им вздумается!

Постепенно стрелки стали замедлять ход и наконец остановились. Однако Будильник по-прежнему пребывал в унынии.

— И вся эта катавасия длится с… Вот в том-то все и дело: мне даже невдомек, с каких пор! Время-то я показываю, да не то, какое есть на самом деле. То больше, то меньше. Спешу или опаздываю на целые часы, дни, недели. Иной раз стрелки с места не сдвинешь, а то крутятся как оголтелые, будто хотят восполнить все упущенное время. Но мне-то почем знать, сколько его пропало даром, вот и попробуй тут восполнить потерю. А уж звонок!.. Лучше вообще помалкивать. Да ты и сам слышал. Живешь и не знаешь, когда зазвонишь, как и почему. То гудит, что твой набатный колокол, то грохочет, то попискивает еле-еле. Иногда повезет — нежная мелодия какая-нибудь раздастся, — тогда и самому слушать приятно. А то вдруг затрещит — того гляди оглохнешь.

— Да, брат… Я смотрю, тебе тоже несладко приходится, — сочувственно вздохнул Веник II и возобновил свой бег на месте.

— Несладко… скажешь тоже! Да горше моего горя на свете не бывает! Не жизнь, а сплошная катастрофа, кошмар, ужас и в довершение всего — совершенно никаких перспектив!

— Не преувеличивай!