Владимир Аникин - Русские народные сказки

— Не откроемся, — закричали они, — ты не матушка наша; у той голос добрый и тонкий, а твой голос толстый: ты — волк.

Спустя время волк снова у двери — запел на этот раз тонко, но положил черную лапу на окошко — козлята ее увидели и закричали:

— Не откроемся, у матушки нашей не черные лапы: ты — волк!

Волк побывал у мельника, вымазал лапы в тесте, вывалял их в муке. Козлята открыли дверь, спасся только один козленок — младший: спрятался в часы. Коза нашла спящего волка, разрезала ему брюхо ножницами, выпустила козлят, а в брюхо положила камни и зашила. Волк проснулся, захотел пить. В брюхе камни стучат, закричал волк:

Подошел волк к колодцу — хотел напиться, камни потянули его вниз, и волк утонул.

В немецкой сказке волк не отступает от цели и добивается своего, но и в ней злодея ждет возмездие.

У памирских таджиков (язгулямцев) сказку рассказывают не так, как в Европе. У козлят есть имена: Кулюль, Булюль, Хоксырмахак-зольник, Вызамак-потолочник, Деволяк-стенник. Волк съедает Кулюля и Булюля, а остальные прячутся — в золу очага, за балку на потолке, в стене (отсюда имена козлят). Коза сначала ищет пропавших козлят у лисы — взобралась на крышу ее дома, потом — у волка, спрашивает его, и он признается:

— Я взял твоего Кулюля, я съел твоего Булюля!

— Пойдем сразимся! — зовет коза волка на поединок-бой.

Коза дала мастеру молока, и он заострил ей рога, а волку мастер посоветовал поесть кислых яблок — набил волк оскомину, зубы у него притупились. Пошел волк на козу сверху с горы, а коза встала внизу. Волк только лязгнул зубами, не причинил вреда козе, а коза распорола волку брюхо и вызволила Кулюля и Булюля.

Персонажи действуют в сходных сказках у каждого народа по-разному. Сказка всякий раз воспроизводит на свой лад их поведение. Оно соответствует разным представлениям об уме, находчивости, целесообразности, об отваге и хитрости.

Национальное и народное варьирование вместе с тем демонстрирует единство: все народы мира единодушны в том, что считать истиной и неправдой, справедливостью и обманом, преступлением и наказанием, геройством и трусостью, что считать достоинством человека, а что — низостью.

В особенности устойчиво повторяются нравственно-этические понятия, выраженные волшебными сказками. Они воссоздают народный кодекс понятий о чести и достоинстве людей в сочетании с передачей древних историй первобытной эпохи. Переработанное мифологическое наследство мы узнаем в волшебных сказках всех континентов. Так, в одной южноамериканской сказке поведано о том, как на помощь огнеземельцам пришел герой Тайин. Люди пропадали из-за недостатка воды: взрослые уже едва держались на ногах, а дети умирали. Воду не давала злобная Таита, она закрыла шкурами все источники и озера, все пруды и болота. По совету филина Кауха, умного и всеми почитаемого старика, огнеземельцы послали за его внуком — Тайином. Это чилийский колибри — птица, редко залетающая на Огненную Землю. Человек-птица умел ловко обращаться с пращой. Он метал камни и, когда злая женщина выглянула из хижины, попал в нее и убил. Но кровь Таиты широко брызнула и испортила воду в источниках. Тогда Тайин зачерпнул грязную воду и выплеснул ее далеко на север; там и теперь, рассказывается в сказке, вода в озерах как кровь — солоновата и темна. А остальная вода чистая и пригодная для питья. Много еще доброго сделал Тайин для людей…

Героика этой сказки, при всей ее очевидной связи с мифами, сходна в главной мысли с волшебными историями других народов. Их герои тоже убивают чудовищ, дарят людям огонь, учат ремеслам, освобождают из плена несчастных жертв. Таковы русские сказки о бое Ивана — третьего сына с чудовищным змеем; чувашская сказка о Качикруше-патаре, богатыре, который убил шайтана-вихря и спас свою сестру Кулине; эстонская сказка о юноше, победившем чудовище, опустошавшее все вокруг; такова и английская сказка о Джеке — победителе великанов… Нет народа, у которого не было бы подобных сказок.

Сказки народов мира во всех разновидностях составляют бесценную сокровищницу демократической культуры человечества. Это искусство создано в веках на исторических путях народов в борьбе за жизнь и счастье. Изящество поэтических форм, ясность сказочного стиля и его простота отмечены безупречным вкусом творцов этой великой художественной культуры. Свое восхищение сказкой свидетельствовали самые взыскательные, самые тонкие художники мира. М. Горький писал о «цветистой фантазии» народов — шелковые нити ее, по словам писателя, «простерлись по всей земле, покрыв ее словесным ковром изумительной красоты», а у А. С. Пушкина в письме к брату под свежим впечатлением сказок, услышанных в селе Михайловском, вырвались слова: «Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»

Десятитомное собрание сказок, открывающееся русскими сказками, включает в себя сказки всех стран и континентов. Это сказки народов СССР, Европы и Азии, Африки, Америки, Австралии. Сказки публикуются по лучшим в текстологическом отношении изданиям и в соответствии с традицией детских книг. Сказочный фольклор представлен в по, длинных записях и в редакции известных писателей, не заменявших фольклора собственным творчеством. Получившие всемирную известность сказки А. С. Пушкина, братьев В. и Я. Гримм, Ш. Перро, Х.-К. Андерсена и других знаменитых писателей прошлого, а равно сказки писателей нашего времени составят особые тома серии.

Каждый том открывает статья, в которой приводятся самые необходимые сведения о публикуемых сказках. В примечаниях поясняются местные и устаревшие слова, включены географические и исторические данные, важные для понимания отдельных мест текста.

Сводная публикация такого масштаба, как настоящая, предпринимается в нашей стране впервые. На полки школьных библиотек, в семьи попадут сказки, про которые М. Горький говорил, что они «были сочинены для детей, рассказаны детям и воспитывали из детей Спартаков, Фра-Дольчино и других революционеров». Всемирная сказка в лучших образцах займет свое место в круге читательских интересов подростков и юношей.

В. П. Аникин

Тысячелетия отделяют нас от времени, когда повелось рассказывать сказки. Уже в XII веке церковные деятели осуждали обычай «баять басни» («баять» — говорить, сказывать). Сказочников называли бахарями. В одном древнем документе представлена бытовая сцена: отходящего ко сну боярина забавляет рассказыванием сказок такой бахарь. Сказкой тешились и цари. Иван Грозный держал при себе слепцов-рассказчиков. У царя Михаила были сказочники Клим Орефин, Петр Сапогов и Богдан Путята. За умение им было пожаловано по четыре аршина сукна и по кафтану.