Анна Аксёнова - Приключения Тимы и Тёмы

— Я с тобой!

Тёма бежал быстро. А я то и дело спотыкался, чуть не падал. Один раз всё-таки здорово шлёпнулся, растянулся так, что ободрал себе все локти. Но быстро вскочил и помчался дальше. Только бы не отстать от Тёмы, только бы не потерять его!

Мы оказались на берегу громадного подземного озера. Сверху — издалека-издалека — просачивался сюда свет.

Возле озера стояло много тёмиков, подбегали всё новые и новые.

Один из тёмиков вскарабкался на большую глыбу.

— Слушайте, тоннельные! С угольной стороны ползёт грязь. Не остановим — заползёт всюду, во все пещеры, во все тоннели. Надо как можно скорее замуровать угольные ходы. — И крикнул: — Кумра-бумбра — нет, нет!

И все тёмики громко и дружно подхватили:

— Кумра-бумбра — нет! Нет! — И бросились к угольному тоннелю.

«Кумра-бумбра — это смертельная опасность», — понял я и стал скорее искать, что мне делать.

Тёма, как и остальные тёмики, начал орудовать своей рукой-лопатой. А я покатил к проёму тоннеля камень. Большущий камень. То есть большущий он для тёмиков, а для меня просто большой. Тёмики принялись укреплять камень, обкладывать его другими камнями, помельче. Обмазывать глиной. А я покатил ещё камень… В общем, я здесь был не лишний, никто не мог сказать, что от меня, человека, нет пользы.

Через некоторое время проход почти весь закрылся. Только сверху ещё оставалась щель, и вот в эту щель полезла вдруг грязь. Настоящая. Густая, чёрная. Значит, её там уже скопилось столько, что под потолок! Ещё немного — и она выползла бы сюда, потекла бы по всем коридорам. Куда тогда бежать? Где спасаться?

Тёмики, встав на плечи друг другу, чтоб быть повыше, быстро и ловко руками-лопатками заделывали щель, стряхивали грязь на пол. И когда стена полностью закрыла угольный тоннель, они стали делать вторую стену, чтобы подстраховать первую. Работали спокойно, уже не торопясь. А я почувствовал, что устал. Ужасно устал. Ничего не мог больше делать…

— Пошли мыться, — позвал меня Тёма.

— На озеро?

— Нет, в озере холодная вода, зачем она нам.

— А что, у вас баня, что ли, есть?

— Может, по-вашему, и баня, а по-нашему — водопад.

Я еле-еле брёл, сил не было — так наработался с непривычки.

— Скоро придём?

— Скоро. Слышишь, шумит?

Я услышал какой-то шум. С каждым нашим шагом шум всё нарастал и скоро превратился в грохот.

Мы вошли в громадную пещеру. И я понял, откуда шёл грохот: не струйками, не потоками, а стеной, высоченной и широченной, лилась откуда-то сверху вода. Громаднейший водопад! А напротив лилась другая, такая же мощная, стена воды, только вся окутанная горячим паром. И обе эти стены, холодная и горячая, грохотали так, как будто сотня поездов мчалась по рельсам навстречу друг другу.

— Будем мыться! — крикнул Тёма и стал разматывать со своего пояса верёвку. Он скрутил её, как мочалку, потом пошёл в угол и отколупнул что-то с полу. «Что-то» оказалось комочком глины. Этой глиной он намазал свою верёвку и остаток отдал мне.

Я стащил с себя рубашку, намазал её тоже глиной и стал смотреть, что дальше будет делать Тёма. А Тёма подошёл к стене, от которой шёл пар, и вошёл в неё… Я подошёл ближе, протянул руку: вода была горячая, но не такая, чтобы обжечься. Тогда я решился — взял и шагнул в поток, в эту стену.

На меня рухнула гора воды. Это было и страшно, и замечательно! Ничего похожего я никогда не испытывал и подумать не мог, что такое бывает. Вода меня мяла, колотила, щекотала, впитывалась в меня, вытягивалась из меня. Я уже не понимал, где начало, где конец стены, где я вошёл и где мне выйти.

Но вот кто-то дёрнул меня за палец и потянул из воды.

Конечно, это был Тёма.

— Плохо помылся, — оглядывая меня, сказал он. — И рубашка грязная. Смотри, как надо.

Он принёс ещё глины и стал тереть себе кожу. Я намазал рубашку и стал тоже тереть себя. Прямо на глазах рубашка белела, чистыми становились руки и ноги.

— Прямо как настоящее мыло! — удивился я. — Даже лучше!

Из водопада выскакивали то один, то другой тёмик и снова исчезали в воде или бежали к другой водяной стене — той, что без пара.

Когда мы кончили мыться, мы тоже перешли на другую сторону, к другому водопаду. Вода здесь была зеленоватой, похожей на стекло.

Тёма прыгнул в эту стеклянную стенку — и она как разорвалась, впустила его, закрыла, но Тёма тут же снова выскочил обратно.

— У-у-у-у-ух-х-х-х!

Я тоже впрыгнул в эту стену — и тут же вылетел назад: вода была ледяная.

— Зачем же в такую воду? Простудимся.

— Ничего! Чтоб не простужаться, надо закаляться, — сказал Тёма.

Вдруг он заметил мои ободранные локти и колено.

— Возьми глину, замажь. Это, конечно, хорошо, что ты не ныл, только надо раны сразу почистить и замазать. А вдруг заражение будет? Умрёшь — возись тут с тобой. У нас покойников уносят к провалу. Далеко. Очень. Как я тебя, такого большого, потащу туда? Соображать надо.

— А ты соображаешь, что говоришь? — У меня голос дрожал от возмущения.

— А что такого? — удивился Тёма.

— И тебе не стыдно?

— Что стыдно?

— Хоронить меня собираешься?

— Как это я собираюсь, когда ты не умер? Вот когда умрёшь… Провал глубоченный!

— Замолчи! — закричал я. — Что ты болтаешь!

Тёма стоял у моих ног и таращил на меня глаза.

— Что ты кричишь?

— Ничего, — остывая, сказал я. И правда: чего я кричу? Ведь Тёма не человек — человек сразу бы меня понял.

Я хотел надеть рубашку, но она была мокрая. А Тёма уже подвязал верёвочку на пояс и пошёл вон из пещеры.

— Тёма, я что же, так и пойду? Давай подождём, когда рубашка высохнет.

— Зачем ей сохнуть?

— Мокрую же нельзя надевать: воспаление лёгких получишь! Так мама говорит.

— Я не знаю, кто такой «мама», и знать не хочу, но лучше бы твой мама закаляться тебя научил.

Он схватил мою рубашку, подошёл к выходу и растянул её. Рубашка сразу же надулась парусом. Здесь, у выхода, был сквозняк. Через пять минут рубашка была сухая.

После купания в водопаде я чувствовал себя таким бодрым, как будто только что проснулся и сделал зарядку.

Я мог идти куда угодно и сколько угодно.

— Теперь мы куда?

— Ты что, наверх уже не собираешься? — спросил Тёма. И я понял, что он спешит от меня избавиться, я ему уже надоел. Мне было очень обидно: как-никак я человек, а маленький Тёма не только не нуждается во мне, а, наоборот, я нуждаюсь в нём. И я решил, что, если выберусь наверх, сделаю всё, чтобы быть сильным, смелым и закалённым. Решив так, я сказал: