Коллектив авторов - 100 сказок народов мира

Но Субрумэни сказал пышному посольству:

– Ваш повелитель ошибся. Это подарок для моего тигра, а не для меня. Хотя бы и золотой, но цепи раджа Джейпура не будет носить даже в том случае, если китайский богдыхан примет от меня собачий ошейник из брильянтов для ношения на шее!

Когда близкие родные, раджапуты [72], спрашивали его:

– Кому же суждено быть мужем прекрасной Серасвати?

Субрумэни спокойно отвечал:

– Пока не знаю. Но не следует беспокоиться. Его имя принесет нам слава. Это какой-нибудь могущественный раджа, который в настоящее время покоряет отдаленнейшие страны. Когда он покорит весь мир и дойдет к Джейпуру, – он будет здесь покорен принцессой Серасвати. И, обладая всем миром, получит еще и Джейпур.

Потому что он думал, что весь мир – это только раковина, в которой лежит драгоценнейшая жемчужина – Джейпур.

Серасвати жила в том блеске, который приличествует единственному ребенку столь великого раджи.

Она могла бы покрыть всю себя драгоценностями, если б красота, в которую одела ее мать, не была прекраснее всех драгоценностей Голконды [73].

Искусный зодчий сделал для ее драгоценностей помещение в стене, которое никогда не запиралось. В отверстие проходила только рука принцессы Серасвати.

Он оказался льстецом и правдивым в одно и тоже время, чего с тех пор никогда не случалось на свете.

Ручка Серасвати была так мала, что в это отверстие, кроме ее, не могла пройти ничья другая рука. Спальня принцессы не имела окон.

Но стена ее, выходившая на восток, была сделана из такого тонкого и ценного мрамора, что первый же луч солнца окрашивал ее в розовый цвет, – и розовый сумрак наполнял комнату и нежно будил Серасвати:

– Одно солнце встало, вставай и ты.

Принцесса шла купаться в мраморном бассейне, пол которого казался усеянным цветами жасмина, а стены увешанными кистями винограда.

Это искусный ювелир, чужеземец, из далеких стран, взятый в плен, врезал в мрамор инкрустации из перламутра и круглых изумрудов, без жалости разрезая их пополам.

Воду для купанья принцессе каждый день привозили из Ганга, святой реки.

Когда раджа со своими родственниками, двором, наложницами и баядерками ездил на охоту, Серасвати сопровождала его на черном боевом слоне, убранном серебром, и была искусна в метании копья.

Когда же принцесса не охотилась, не играла с придворными дамами и надоедали танцы баядерок, – она лежала на мраморном полу, под которым летом текла холодная вода и в зимние месяцы – теплая, и ей читали про похождения бога Вишну на земле, про его аватары, про Кришну, про Раму [74].

А то принцесса гуляла одна и мечтала, и это было продолжением того, что ей читали.

Среди цветов, стройных деревьев, изумрудных лужаек, брильянтами сверкающих ручьев, красивых павлинов, – ей казалось, что вот-вот раздвинется куст бенгальских роз, и из него выйдет бог в образе юноши. Кришна или Рама.

Это казалось ей простым, как то, что следствие родится из причины. Она думала, улыбаясь:

«Многим кажется непостижимым существование богов. Мне казалось бы непонятным чудом, если бы в таком прекрасном мире не было богов. Мир достаточно хорош для этого!»

И появление бога среди такого прекрасного мира казалось ей таким же естественным, как появление ребенка из утробы, переполненной жизнью.

И Серасвати на каждом шагу ждала встречи с молодым богом.

Однажды, гуляя и мечтая, она зашла слишком далеко, в лес, окружавший Джейпур.

Как вдруг раздался страшный рев, и Серасвати увидела в нескольких шагах перед собой выпрыгнувшую из чащи тигрицу.

В чаще были ее котята, и тигрица была разъярена. Она прижалась к земле, присевши на передние лапы, и медленно извивала хвост, глядя на Серасвати желтыми, раскрывавшимися все больше и больше посредине глазами, готовясь прыгнуть.

В тот же миг из куста диких роз появился юноша, натянул свой лук, стрела вонзилась в ухо тигрицы и пронзила мозг.

Все это случилось так быстро, что принцесса не успела даже испугаться.

Она много раз видела, как убивали тигров, – но все те удары перед этим показались ей работой ремесленника перед чудом артиста.

– Как мог, господин, попасть ты так метко? – спросила она, с восторгом глядя на стройного юношу.

А он, – прекрасный, как бог, – стоял перед ней, и глаза его, изумленные и очарованные, как у тигра, становились все шире и шире.

– Когда я метил в ухо тигру… – заговорил он. И ей показалось, что кругом в кустах запели птицы. – Когда я метил в ухо тигру, для меня во всем мире не было ничего, не было отчизны, не было меня самого, – ничего, кроме двух точек: конца моей стрелы и уха тигра. Так и сейчас, для меня нет ничего на свете, ни близкого, ни далекого, ничего, кроме тебя. Кто ты, госпожа?

– Я Серасвати.

– Ты богиня?

Серасвати радостно улыбнулась.

– Нет. Это мое имя. Я дочь раджи Джейпура. А как мне называть тебя?

– Те, кто любят меня, называют меня: Рама.

– Рама, ты бог?

И они улыбаясь, смотрели друг на друга. Так цветок, наклонившись к ручью, улыбается ручью, а ручей улыбается цветку.

– Нет. Я простой бедный кшатриа [75], ищущий работы своему копью, мечу и стрелам.

– Идем тогда к моему отцу. Он охотно возьмет такого стрелка, как ты.

Юноша медленно покачал головой, так же пристально глядя на нее.

– Нет. Слуга твоего отца, я буду слугой и тебе. А тебе я хотел бы быть или господином, или никем. Серасвати взглянула на него с робостью. – Тогда пойдем просто к моему отцу, чтоб он мог поблагодарить тебя за спасение моей жизни, как отец и как раджа. Юноша улыбнулся.

– Тоже нет. Я не хочу, чтоб тебя оскорбили в моем присутствии, да еще твой отец!

– Что говоришь ты? Как может оскорбить меня отец?

– Что он даст мне в награду? Мешок золота или горсть алмазов? Я не хочу, чтоб при мне так дешево ценили твою жизнь!

«Он – кшатриа, и только! Но цветы скрывают простую землю, на которой они растут. Его благородство покрывает собой происхождение. Но, может быть, он бог, он Вишну, сошедший на землю и сам забывший о своем небесном происхождении среди земного сна. Так случается с богами. Да, да. Это, несомненно, бог!» – подумала Серасвати.

Она поставила ножку на голову убитой тигрицы. Маленькую ножку, пальцы которой были украшены драгоценными перстнями, а на щиколотке зазвенели тяжелые золотые браслеты.

– Мне жаль бедного зверя! – сказала она, играя пальцами в тигровой шерсти.

– Благодаря ему, я в первый и последний раз в жизни увидела человека, которому поверила бы, что он бог, если бы он мне это сказал.

Рама побледнел.

– Почему же в последний раз, принцесса? – Я принцесса для всех. Но кто любит меня, тот зовет Серасвати.

– Почему же в последний раз, Серасвати?

– Теперь я буду бояться выходить без стражи.