Меган Тернер - Вор (ЛП)

— Эй! — закричал я в ярости. — Это мое!

— Я не хочу, чтобы ты распускал язык в каждом дорожном трактире.

— Я ни слова ей не сказал, — заметил я оскорбленным тоном, потирая шишку от тяжелого перстня халдея. — Ни слова. Я всего лишь хотел быть вежливым с хозяйкой.

Халдей поднял руку, чтобы снова ударить меня, но я успел увернуться.

— Оставь свою вежливость при себе, — рявкнул он. — Тебе нельзя ни с кем разговаривать, понял?

— Ладно, ладно. Могу я получить обратно свой обед?

Обед мне не отдали. Халдей сказал, что мы съедим его позже. Я надулся и весь следующий час смотрел на лошадиную шею перед собой и не обращал внимания на окружающий пейзаж. Впрочем, поля, засаженные луком, не представляли для меня никакого интереса. Но сладкий и острый запах разбудил мой аппетит.

— Эй, — крикнул я халдею. — Я есть хочу.

Он не обращал на меня внимания, но я решил, что сердиться дальше не имеет смысла. Ранний завтрак уже был забыт, а шея болела после умывания в обществе Пола. Я достал из кармана апельсин и начал чистить его, бросая корки на дорогу. За пределами города я чувствовал себя, как клоп на ладони. Теперь мне еще и говорить запретили.

Дорога плавно поднялась на небольшой холм, с которого уже можно было разглядеть горы на севере страны. Поля здесь были меньше, они лежали в окружении оливковых деревьев, которые росли там, где не приживались другие культуры. Рощи сливались в единую массу серебристо-серого цвета. Я задумался, как крестьяне понимают, где заканчивается их земля и начинается чужая?

Софос слева от меня решил подать голос:

— Там действительно не так уж плохо?

— Где «там»?

— В тюрьме.

Я вспомнил свою ложь. Некоторое время я рассматривал Софоса, удобно откинувшегося в седле на спине послушной кобылы.

— Эта тюрьма, — ответил я сердечным и искренним тоном, — была самым ужасным, что мне случилось пережить за всю мою жизнь.

По тому взгляду, которым он окинул меня, я понял, что он всю мою жизнь считает нескончаемым потоком кромешного ужаса.

— О, — ответил он и ударил свою лошадь пятками, чтобы увеличить расстояние между нами.

Пол продолжал ехать рядом со мной, я посмотрел на него через плечо и получил в ответ взгляд, не более выразительный, чем у каменного истукана. Я съел второй апельсин и от скуки стал прислушиваться к разговору халдея с Софосом и Амбиадесом. Он задавал им вопросы. Софос должен был описать свойства эвкалипта. Мальчишка отчитался довольно бодро, добавив, что это дерево не приносит плодов. Я не расслышал половину его слов, но халдей, кажется, остался доволен. У Амбиадеса было больше проблем с оливковым деревом, и халдей нахмурился. Амбиадес отъехал чуть в сторону, и я догадался, что шишки на голове от перстня с большим камнем — дело привычное. Халдей задал тот же вопрос Софосу, и тот ответил, испытывая некоторую неловкость перед Амбиадесом.

— Софос, объясни Амбиадесу, для чего могут понадобиться эти знания? Или он сам рискнет угадать, зачем человеку надо знать свойства растений?

— Не уверен, — сказал Амбиадес.

— А ты попытайся, — предложил халдей.

— Наверное, для того, чтобы знать, где какие деревья можно сажать…

— Продолжай.

Но Амбиадес больше ничего придумать не мог. Софос решил прийти ему на помощь.

— Если вы найдете новое дерево, вы сможете понять можно ли есть его плоды, если оно похоже на оливу.

— Если оно будет похоже на оливу, то оно и будет называться оливой, — отрезал Амбиадес.

Я перенес свой вес на одно стремя и наклонился в сторону. Мне хотелось увидеть, покраснел ли Софос. Да, покраснел.

— Конечно, — язвительно ответил халдей. — Но если ты не можешь перечислить признаки оливы, как ты ее узнаешь, Амбиадес?

Я наклонился в другую сторону. Теперь покраснел Амбиадес. А еще нахмурился.

— Давай попробуем с фиговым деревом, — сказал маг.

На этот раз Амбиаес справился вполне сносно, и я потерял интерес к их беседе. Я устал. Больше апельсинов у меня, к сожалению, не было.

Задолго до Эвизы я вымотался окончательно. Я, не переставая, жаловался на усталость, но, казалось, меня никто не слышал. Я также проголодался. После того, как я заявил халдею, что прямо сейчас сдохну от голода в седле, он неохотно распаковал сверток с моим обедом. Правда, он разделил пищу между мной, Софосом и Амбиадесом, хотя я справедливо указал, что они не могут быть такими голодными, как я. Амбиадес благородно отдал мне половину своей порции, но то, с каким видом он это сделал, заставило меня ощетиниться от обиды.

День клонился к вечеру, когда мы достигли Эвизы. Халдей был недоволен нашей медлительностью. Он явно не оценил моих выдающихся способностей к конному спорту. Гостиницы в Эвизе не было, но женщины накрывали столы для путешественников прямо под деревьями около городской площади. Амбиадес с Софосом с одинаковым отвращением посмотрели на сморщенные оливки и твердый сыр, но хлеб был свежим и душистым, а в цацики положили достаточно чеснока, чтобы уморить всех вампиров в стране. В результате я съел почти все, что нам подали. Трудно остаться придирчивым гурманом после жизни в нижнем городе и совсем невозможно после царской тюрьмы.

— Я же сказал тебе, что они не голодные, — заметил я халдею. — Не понимаю, почему ты не отдал мне все пирожки с мясом.

Пока я ворчал, он выдернул у меня из рук миску с оливками.

— Заработаешь понос, — сказал он.

Я успел выхватить парочку ягод из миски, но, пожалуй, он был прав. Если я попробую проглотить еще пару кусков, мой живот взбунтуется. Я отвалился от стола и направился к клочку травы у корней дерева, где лег и мгновенно уснул.

Казалось, прошло всего несколько минут, а Пол снова толкал меня в бок носком башмака.

— Вставай.

— Отстань.

— Я тебя проучу, — предупредил он.

— Я не хочу вставать. Иди отсюда.

Когда он разбудил меня своим привычным способом, я сообщил ему, что от всей души надеюсь, что его покусает такой же ядовитый гад, как он сам. Потом я поплелся к одному из столов и посмотрел на Амбиадеса, стоявшего рядом с лошадьми.

— Веди ее сюда, — сказал я ему. — Я не смогу притащить стол к лошади.

Но этот наглый гаденыш не собирался помогать мне. Я уже понял, что Амбиадес относится к тому сорту людей, которые оценивают всех окружающих по степени важности, и он явно желал показать, что я нахожусь в самой конце пищевой цепочки. Он вынужден был относиться ко мне вежливо, несмотря на мое подчиненное положение, а я должен был быть ему за это благодарен. Такова была его картина мира.

Со своей стороны я хотел показать Амбиадесу, что плевать хотел на его представления об иерархии. Я мог смириться с физическим превосходством Пола или халдея, но не собирался кланяться мальчишке. Ни один из нас не двигался с места. Пол с халдеем внимательно осматривали лошадиные ноги, оставив нам с Амбиадесом самостоятельно разрешить наши разногласия. Он был выше меня ростом, но если попытался бы силой подвести меня к лошади, исход драки был бы непредсказуем.