Рут Томпсон - Озмалетное путешествие в Стране Оз

Только два полена, дымящиеся, угрюмо дотлевая на дорогом Озмином ковре, и напоминали об устроенном Пыхом фейерверке — да ещё напоминало о нем выражение лица воздушного короля, смесь растерянности, удивления и ярости.

— А я тебя предупреждал, — сказал Ник, подбегая к нише. — Я тебе говорил! Видишь, что ты наделал!

— Где он? Куда он делся? Я тебя спрашиваю! — вопил воздушный король. Его наэлектризованные волосы стояли дыбом, и в них пробегали искры, словно летние молнии.

— Откуда я знаю! Спроси у Озмы или у Волшебника! — ответил Ник. Сложив руки на груди, он невозмутимо смотрел на воздушников. — А если хочешь послушаться моего совета, убирайся поскорее из дворца, а то как бы ты и сам не исчез!

— Мне не нужны твои советы! — крикнул Пых и подбежал к окну посмотреть, не вынесло ли взрывом сундук на лужайку перед дворцом, хотя прекрасно понимал, что, раз стены и окна целы, это невозможно.

Он отдёрнул занавеску, выглянул из окна и едва не задохнулся от неожиданности. Выглянувший следом за ним Ник издал громкий крик радости.

— Вот видишь! А я что тебе говорил! — И Ник на радостях снял с крючочка под мышкой маслёнку и капнул маслом себе за шиворот. — Я ведь говорил!

Пых молчал. Он изо всех сил цеплялся за занавеску, как утопающий за спасательный круг.

— Вот видишь! — повторил Ник.

Но Пыха взволновало не то, что он видел, а как раз то, чего он не видел. А не видел он пустячка: своей могучей воздушной армии! Невесть куда исчезли девятьсот девяносто девять превосходно обученных воинов! Правда, тысячный был цел и бестолково топтался рядом, но это не утешало короля.

Простирающийся перед дворцом парк был пуст и безлюден, словно городской сквер в дождливое воскресенье.

— Ты не волнуйся так, успокойся немножко! — посоветовал Ник.

Пых отвернулся от окна, но не успокоился, потому что оружейник тоже исчез! Тут Пых забегал кругами по комнате, натыкаясь на стулья и столы и спотыкаясь о ковры и пуфики.

— Ну-ка живо! — прошипел он, хватая за руку Железного Дровосека. — Вези меня назад в Аэрландию! Немедленно! Слышишь?

— Да-да, я тебя слышу очень хорошо, — ответил Ник, высвобождая руку. — Но только я с тобой никогда больше никуда не полечу. А кроме того, неужели ты думаешь, что можно убежать от волшебства? Придётся уж тебе остаться, любезный, и ответить за свои поступки.

Слова Ника, казалось, вразумили аэрландца. Потерпев поражение, он всё-таки вспомнил, что остаётся могучим королём и правителем. Пых гордо выпрямился, оперевшись одной рукой на инкрустированный изумрудами столик, и, глядя на дверь, стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Не успели бы вы досчитать до десяти, как дверь распахнулась, и девять радостных и взволнованных друзей влетели в королевскую гостиную.

— Ник? Ты не пострадал? С тобой ничего не случилось? — Джеллия бросилась к Железному Дровосеку и взяла обе его руки в свои.

— Так вот, значит, кого я там изображал! — проревел Трусливый Лев, просовывая свою большую голову между Дороти и Солдатом. — Ну и ну! Считайте, что я оскорблён!

— Так это и есть Пых, могучий король Аэрландии, явившийся нас завоевать? — Озма, стоящая за спиной солдата, так пристально и печально посмотрела на воздушника, что он смущённо отвёл глаза. По правде сказать, он был поражён красотой, юностью и царственным достоинством маленькой феи. Потом он обвёл вопросительным взглядом всех собравшихся. Он уже знал Джеллию и Зеленобородого Солдата, но впервые видел Страшилу, Трусливого Льва, маленького старичка в цилиндре, весёлую девочку, погруженную в тихую и серьёзную беседу с этим старичком, красавицу-принцессу в красном плаще и высокую рыжеволосую Глинду. При виде всех этих удивительных незнакомцев Пых почувствовал смущение и робость.

Впервые с той минуты, когда он увидел аэрландского короля, Железному Дровосеку стало жалко Пыха. Он решил представить ему своих друзей.

— Это наш знаменитый соломенный Страшила, — говорил он, — а это его величество Трусливый Лев, царь зверей. Это Глинда, Добрая Южная Волшебница, это Волшебник страны Оз, это принцесса Дороти из Канзаса. А это...

Ник замолчал, потому что принцессу в красном плаще тоже видел впервые.

— Это принцесса Азарина Рыжекудрая, — договорила за него Дороти.

При каждом новом называемом ему имени Пых неловко кланялся. Если бы он мог дотянуться до своей летающей трости, которая осталась у камина, он, наверное, вылетел бы из окна, даже понимая, что никогда не найдёт обратной дороги в Аэрландию. Но так как трость была далеко, он оставался на месте, с каменным спокойствием ожидая того, что с ним будет.

— Как вам удалось найти Джеллию и Солдата? Что случилось с «Озпрелем»? Где сундук с сокровищами? — Ник, бросив на произвол судьбы Пыха, догнал маленького Волшебника и, ухватив его за рукав, засыпал вопросами, потому что любопытство снедало его и терпеть дольше он был просто не в состоянии.

— О, это целая история! — ответил Волшебник, хитро закрывая один глаз. — Тут двумя словами не отделаешься! Задай мне все эти вопросы как-нибудь в другой раз, в долгий зимний вечер, ладно?

Вырвавшись из рук Железного Дровосека, он убежал. Он спешил в свою мастерскую, к любимому чёрному чемоданчику с волшебными инструментами, по которому безумно соскучился.

— Вам, наверное, хочется вернуться на родину? — спросила у аэрландского короля Озма, садясь на небольшой, обтянутый атласом диванчик.

— Без своей армии не вернусь! — решительно ответил Пых. — Некрасиво и недостойно монарха уничтожать чужое войско не в честном бою, а волшебством!

— Ваше войско цело и невредимо! — спокойно ответила Озма. — Все ваши воины уже дома, в Аэрландии. Я перенесла их туда при помощи волшебного пояса. — Темноволосая фея легонько прикоснулась к своему изукрашенному драгоценными камнями поясу. — А раз уж речь зашла о том, что красиво и достойно монарха, — серьёзно продолжала она, — как вы считаете, красиво было являться сюда, захватывать мой дворец и пытаться похитить мои сокровища?

Поскольку Пых был не вовсе лишён совести, он покраснел. Ответить на вопрос Озмы ему было нечего, поэтому он просто стоял и гордо смотрел поверх голов собравшихся. А они все укоризненно глядели на него.

— Что вы можете мне сказать? — строго спросила Озма. — Только от вас самого зависит, вернётесь ли вы домой. И от того, как вы будете обращаться с Кабебе.