Рут Томпсон - Бравый Дед в Стране Оз

— Ну не надо, милая, не плачь! — уговаривал он, гладя ее по спине. — Рассуди сама, ведь без головы-то лучше! Уж болеть-то она у него точно теперь не будет. Ни тебе насморка, ни зубной боли, это же благодать! — Дедуля заметно повеселел. — Глаза за книгами портить не надо, в театр ходить незачем! И лысина не грозит! Я бы и сам не прочь эдак-то!

Но королева не желала ничего слышать. Она горестно раскачивалась и твердила:

— Что же делать, что же делать?

— Я так думаю, что надо кофейку испить, — ответил Расстегай, значительно поджав губы.

Все нашли это предложение на удивление разумным и отправились на кухню, оставив Фумбо брыкаться у колонны.

— Как вы думаете, — со вздохом спросил Дедуля, помешивая свой кофе рукояткой сабли, — голову-то его в саду искать без толку, наверное?

В кухонной печи весело плясал огонь, и королева с принцем, согревшись и обсушившись, немного успокоились.

— Я всё же схожу, посмотрю, — сказал Тряпицио, поднимаясь со стула, но мудрец жестом остановил его.

— Что с королевских плеч упало, то пропало! — веско заявил он. — Далеко-далеко закатилось! Это вам не кочан капусты уронить.

— А ежели, может, с фонариком... — начал было Дедуля, но Расстегай нетерпеливо топнул ногой.

— Помолчи, я думаю! — Мудрец одной рукой взъерошил себе волосы, а другой рукой протянул королеве чашку за следующей порцией живительного напитка. — Я думаю, а когда придумаю, скажу своё мудрое слово. Три ложки сахара, пожалуйста.

Королева налила ему кофе. Это была уже седьмая чашка. Расстегай неторопливо выпил её, выскреб со дна ложечкой оставшийся сахар, облизал ложечку, после чего отставил чашку, воздел кверху руки и заговорил.

— Слушайте, люди, слово мудреца! Принц Тряпицио должен отправиться на поиски головы своего отца, а заодно и на поиски счастья. Под каковым я разумею либо сокровище, либо принцессу с хорошим приданым. А иначе придётся ему всю жизнь лоскутки с кустов собирать.

— Но позвольте! — возмутился Дедуля, который, будучи старым холостяком, придерживался самых романтических представлений о любви и браке. — Позвольте, а если он полюбит принцессу без приданого? А если...

— Не позволю и никаких «если»! — отрезал Расстегай. — И помолчите все, я ещё подумаю, а когда придумаю, опять что-нибудь скажу.

Он закрыл глаза, обхватил руками голову и погрузился в глубокие размышления. Королева тем временем успела глотнуть кофе, а Дедуля нюхнуть табачку. Наконец Расстегай снова заговорил:

— Сегодняшнее ненастье я предвидел давным-давно. Это чёрный день для нашей страны. Пойдём же и посмотрим, что наш лишившийся головы король припас на этот день.

Все направились гуськом в парадную королевскую спальню. Расстегай торжественным жестом распахнул шкаф Глазам собравшихся предстал висящий на вешалке поношенный плащ, а рядом с ним то единственное, что король Фумбо припас на чёрный день, — большой красный зонт.

— Неужели бедный ребёнок должен отправиться в путешествие один, не взяв ничего, кроме этого зонта? — горестно вопросила королева и снова чихнула.

— Он пойдёт не один! — заявил Дедуля, топнув здоровой ногой. — Я отправляюсь с ним!

— Ура! — закричал Тряпицио, который по молодости не представлял себе всех трудностей далёкого путешествия в поисках отцовской головы и принцессы с приданым. — Пошли скорее!

— Помолчи! — строго сказал Расстегай, подняв указательный палец. — Я думаю.

Он надул щеки и задумался. Думал он долго — вы бы за это время успели сосчитать до десяти.

— Подходящее время для начала путешествия — завтрашнее утро, — заявил он наконец. — А теперь вернёмся к королю.

Вспомнив о бедном отце, привязанном к колонне, принц снова загрустил. Однако, спускаясь вслед за матушкой по лестнице, он нет-нет да и подпрыгивал — мысль о предстоящих приключениях очень его радовала и волновала.

Фумбо перестал брыкаться. Он спокойно стоял, прислонясь к колонне, и вертел пальцами. Несчастный король, по-видимому, слегка привык к своей потере.

— Хоть бы что-нибудь пока ему вместо головы приставить, — вздохнул Дедуля, — всё бы поприличнее было. А, знаю!

Он выскочил за дверь, быстренько сбегал на королевский огород и вернулся с большим кочаном капусты, который и приладил королю туда, где раньше была голова. Как немедленно выяснилось, он это сделал совершенно напрасно, потому что Фумбо тут же порвал держащий его шнур, устремился на кухню и сделал попытку залезть в суповую кастрюлю.

Хорошо, что королева успела вовремя сорвать кочан у него с плеч.

Тяжело дыша от волнения, вся компания снова уселась на стулья и задумалась. Но тут в замок явились прослышавшие о случившейся беде двадцать четыре тканероба, Мельник, Булочник и Кузнец. Они хотели знать, не могут ли чем-нибудь помочь.

Да, не так много подданных осталось у короля Фумбо, но зато уж эти подданные были надёжные, верные и преданные! Одеты они, правда, были плоховато — в кацавейки из разноцветных лоскутков. Дедуля рассказал им все, что знал сам, а они серьёзно и печально слушали.

— Могу отковать для короля железную голову! — предложил Кузнец. Его кузня находилась рядом с мельницей, и он изготовлял железные инструменты для всей Оборвандии.

— Да ты что! — быстро сказал Дедуля. — Железо-то твёрдое! Ты что, хочешь, чтобы наша королева себе белы рученьки отбила? — Он тут же пожалел о своих необдуманных словах, потому что нечаянно чуть не выдал государственную тайну. Народу не полагалось знать, что у королевы было в обычае частенько награждать супруга оплеухами.

— А я могу испечь для государя каравай... то есть это... гм... голову, я хочу сказать. Прекрасную голову, ещё лучше настоящей, — сказал, с достоинством выступив вперёд, толстый Булочник.

— Каравай, говоришь? Отлично! — обрадовался Дедуля. — Самое то!

Королева тоже одобрила эту идею, и Булочник, проследовав на кухню, быстренько замесил тесто, добавил чуток изюму, молока, масла и ванили и испёк в печи превосходнейшую голову, очень похожую на утраченную. Из двух черносливин вышли прекрасные, чуть печальные глаза, красная глазурь отлично заменила волосы, а на усы и бородку пошла корица. Когда эту голову приладили на королевские плечи, все вздохнули с облегчением — король стал красивее прежнего. Сам он тоже, видимо, был доволен и гордо уселся на свой трон-диван. Булочник заверил, что может испечь, если потребуется, ещё сколько угодно голов, и откланялся. Поскольку дело шло к вечеру, остальные оборвандцы тоже попрощались и вернулись в деревню, чтобы заняться починкой своих домов, пострадавших от бури.