Василий Жуковский - Певец во стане русских воинов

Оттоль отец незримый нам

Гласит: мужайтесь, чада!

Бессмертье, тихий, светлый брег,

Наш путь – к нему стремленье.

Покойся, кто свой кончил бег!

Вы странники, терпенье!

Блажен, кого постигнул бой!

Пусть долго, с жизнью хилой,

Старик трепещущей ногой

Влачится над могилой;

Сын брани мигом ношу в прах

С могучих плеч свергает

И, бодр, на молнийных крылах

В мир лучший улетает.

А мы?.. Доверенность к творцу!

Что б ни было – незримый

Ведет нас к лучшему концу

Стезей непостижимой.

Ему, друзья, отважно вслед!

Прочь, низкое! прочь, злоба!

Дух бодрый на дороге бед,

До самой двери гроба;

В высокой доле – простота;

Нежадность – в наслажденье;

В союзе с ровным – правота;

В могуществе – смиренье.

Обетам – вечность; чести – честь;

Покорность – правой власти;

Для дружбы – все, что в мире есть;

Любви – весь пламень страсти;

Утеха – скорби; просьбе – дань,

Погибели – спасенье;

Могущему пороку – брань;

Бессильному – презренье;

Неправде – грозный правды глас;

Заслуге – воздаянье;

Спокойствие – в последний час;

При гробе – упованье.

О! будь же, русский бог, нам щит!

Прострешь твою десницу —

И мститель-гром твой раздробит

Коня и колесницу.

Как воск перед лицом огня,

Растает враг пред нами…

О страх карающего дня!

Бродя окрест очами,

Речет пришлец: «Врагов я зрел;

И мнил: земли им мало;

И взор их гибелью горел;

Протек – врагов не стало!»

Воины

Речет пришлец: «Врагов я зрел;

И мнил: земли им мало;

И взор их гибелью горел;

Протек – врагов не стало!»

Певец

Но светлых облаков гряда

Уж утро возвещает;

Уже восточная звезда

Над холмами играет;

Редеет сумрак; сквозь туман

Проглянули равнины,

И дальний лес, и тихий стан,

И спящие дружины.

О други, скоро!.. день грядет…

Недвижны рати бурны…

Но… Рок уж жребии берет

Из та́инственной урны.

О новый день, когда твой свет

Исчезнет за холмами,

Сколь многих взор наш не найдет

Меж нашими рядами!.

И он блеснул!.. Чу!.. вестовой

Перун по холмам грянул;

Внимайте: в поле шум глухой!

Смотрите: стан воспрянул!

И кони ржут, грызя бразды;

И строй сомкнулся с строем;

И вождь летит перед ряды;

И пышет ратник боем.

Друзья, прощанью кубок сей!

И смело в бой кровавый

Под вихорь стрел, под ряд мечей,

За смертью иль за славой…

О вы, которых и вдали

Боготворим сердцами,

Вам, вам все блага на земли!

Щит промысла над вами!..

Всевышний царь, благослови!

A вы, друзья, лобзанье

В завет: здесь верныя любви,

Там сладкого свиданья!

Воины

Всевышний царь, благослови!

А вы, друзья, лобзанье

В завет: здесь верныя любви,

Там сладкого свиданья!

Сентябрь —

начало (до 6) октября 1812

Шильонский узник Повесть

Замок Шильон – в котором с 1530 по 1537 заключен был знаменитый Бонивар, женевский гражданин, мученик веры и патриотизма – находится между Клараном и Вильневом, у самых восточных берегов Женевского озера (Лемана). Из окон его видны с одной стороны устье Роны, долина, ведущая к Сен-Морицу и Мартиньи, снежные Валлизские горы и высокие утесы Мельери; а с другой – Монтре, Шателар, Кларан, Веве, множество деревень и замков; пред ним расстилается необъятная равнина вод, ограниченная в отдалении низкими голубыми берегами, на которых, как светлые точки, сияют Лозанна, Морж и Ролль; а позади его падает с холма шумный поток. Он со всех сторон окружен озером, которого глубина в этом месте простирается до восьмисот французских футов. Можно подумать, что он выходит из воды, ибо совсем не видно утеса, служащего ему основанием: где кончится поверхность озера, там начинаются крепкие стены замка. Темница, в которой страдал несчастный Бонивар, до половины выдолблена в гранитном утесе: своды ее, поддерживаемые семью колоннами, опираются на дикую, необтесанную скалу; на одной из колонн висит еще то кольцо, к которому была прикреплена цепь Бониварова; а на полу, у подошвы той же колонны, заметна впадина, вытоптанная ногами несчастного узника, который столько времени принужден был ходить на цепи своей все по одному месту. Неподалеку от устья Роны, вливающейся в Женевское озеро, недалеко от Вильнева, находится небольшой островок, единственный на всем пространстве Лемана; он неприметен, когда плывешь по озеру, но его можно легко различить из окон замка.

I

Взгляните на меня: я сед,

Но не от хилости и лет;

Не страх незапный в ночь одну

До срока дал мне седину.

Я сгорблен, лоб наморщен мой,

Но не труды, не хлад, не зной —

Тюрьма разрушила меня.

Лишенный сладостного дня,

Дыша без воздуха, в цепях,

Я медленно дряхлел и чах,

И жизнь казалась без конца.

Удел несчастного отца —

За веру смерть и стыд цепей —

Уделом стал и сыновей.

Нас было шесть – пяти уж нет.

Отец, страдалец с юных лет,

Погибший старцем на костре,

Два брата, падшие во пре,