Диана Шляхоцкая - Сеня. Миссия Наследной Йагини

— А за что ты так не любишь рыцарей, змеюшка?

— А за что мне их любить, ха! — ответил Горыныч, — Ведь большинство из них — сплошь лживые обманщики, да и остальные — сплошной сброд!

— Вот ну совсем ничего не поняла?

Илеша объяснил. Оказывается, горынычи и змиулоны обладают одним интересным свойством, о котором ничего не сказано в учебниках, потому как свойство это очень, ну просто очень, ну просто невероятно тайное! В хвилину опасности они отбрасывают голову, как ящерица — хвост.

Когда об этом прознали рыцари, горынычам просто житья не стало. Повадились богатыри что ни день, то вызывать несчастных змеев на бой ратный, на поединок священный. В большинстве своем никаких поединков не устраивалось — просто хитрые рыцари устраивали на горынычей ловушки, надежно зажимающие их головы. Горыныч голову отбрасывал и скрывался, а лживый богатырь, затаившийся в засаде, брал ее и предъявлял правителю своего царства — мол, вот какой я герой, и получал пол этого царства в награду да царскую дочку в довесок. Ну, это видимо, чтоб жизнь совсем уж малиной не казалась. Понятно, что такое непотребство горынычам вскоре надоело, да и кому такое понравится. Тогда они установили с рыцарями взаиморасчет. За солидную плату и не иначе они соглашались жертвовать своими головами.

— Хотя, когда их рубят, это я скажу тебе, Сеня, то еще удовольствие! — возмущенно сообщил мне Илеша.

О небывалой жадности змеев стали слагаться легенды. Теперь, чтобы заполучить одну или несколько голов, рыцарям приходилось раскошеливаться. Однако слава героя важнее. Много богатырей вообще пошли по миру, промотав свои имения, однако заполучив репутацию богатырей, сразивших тысячу голов трехсот поганых змиев. А то, что всю эту тысячу голов рыцарь срубил с одного только горыныча, история умалчивала. И что горыныч этот обогатился за это время, как сто царей, тем более.

— Так примерно и ушел я на пенсию, — завершил свой рассказ, открывший мне глаза на многие неясные моменты в сказаниях Древних Песнях, Илеша.

— На пенсию? — не поняла я.

— А что ему? — буркнул коловертыш, — Вона, сколько добра накопил.

— Ты мои честным путем нажитые сбережения не считай, — обиделся Илеша, — Тебе за них головы не рубили!

— Так ведь природа в том твоя, — не унимался Даня, — И не больно, поди! Вон ящерицам не больно же!

— А ты стань ящерицей, попробуй, — не согласился с ним Илеша, и понятно стало, что больше он ничего не расскажет.

— Илеша, а скоро Лиодор с Авлатом сюда дойдут?

— Точный час мне неведом, но не ранее, чем через день-другой.

Ой, что-то сдается мне, не высидеть мне в пещере у Горыныча. Может, вернуться? Все же вроде бы Чернобог пока меня убивать не собирается. От одной мысли о Чернобоге меня начала бить дрожь. Нет, не могу. Как представлю, до чего может додуматься его черный ум… Я понимала, что вряд ли выйду живой из этой передряги. Да и если выйду — непонятно, как потом честным людям в глаза смотреть.

Нет хуже времени, чем ожидание. Каждая хвилина тянется как будто специально в десять раз медленнее. И неясно, куда она тебя приближает — может, и к верной гибели. И быть может то, что будет этой самой гибели предшествовать, заставит еще молить о скором переходе за Межу. Внезапно отчетливо вспомнилось увиденное в зеркале — и волна дурноты подошла к горлу. Интуиция Йагини подсказывала, что не просто так Чернобог позволил мне увидеть это.

Придя сейчас в себя, я вспомнила, что в одном из томов Древних Песен говорилось о зеркалах… Нет, о Зерцалах. Потому что те, что среди людей, и в подметки не годятся истинным зерцалам. Именно в попытках воспроизвести волшебные зерцала истины, и были придуманы зеркала в нашем бытовом обиходе…

Что-то было там о Зерцале, которое способно показать любое место на Матери Сырой Земле и даже в других мирах, если его попросишь.

Зерцало, которое принадлежало Ладе, светлой богине любви — которое однажды попало к злой волшебнице, которая замучила чудесный артефакт одним-единственным вопросом «Кто на свете всех милее, всех прекрасней, да белее?».

Зерцало, способное показывать самые потаенные желания и мечты.

Зерцало, показывающее истинную суть вещей. Собственно, когда светлые боги наделяли волшебников магическим зрением, они воспользовались этим артефактом, даруя его силу, смешав ее с кровью древних магов, и позволив передаваться по наследству.

Еще говорилось о Зерцале, способном перемещаться в пространстве, путешествовать из мира в мир.

Зерцало, показывающее прошлое…

И еще какое-то. Никак не вспомнить. Надо было лучше учить уроки! Ну, надо же, иметь такую садовую голову, просто кочан капусты! От досады я поморщилась, раздраженно замахала руками на Илешу и Даньку, которые непонимающе переглянулись и вышли из пещеры, продолжая симбиоз приятной беседы и переругивания, а я стала вспоминать дальше. Точно! Вспомнила!

В Древних Песнях говорилось о Зерцале, помогающем видеть будущее!

О, дивная Макошь! Нет!

Приложила пальцы к вискам, надавила, зажмурилась… Вот оно, решение, разгадка черного ритуала, замысленного Чернобогом! Насилие над одной волшебницей способно преобразить ее силу во зло… Все это сказки, что темные ведьмы и колдуны становились таковыми по своему желанию! Россказни! За каждым из таких исторических случаев стоит вполне обоснованное объяснение — сила любви может превратиться в силу ненависти, если обойтись с ее носительницей бесчеловечно. Вспомнилось, каким образом в лабораториях темных колдунов воспроизводились упырици, фурии, баньши… Это было настоящее Смутное Время моей родины… Душещипательные романы с уклоном в фантасмагорию любят изобразить ритуалы посвящения в черные волшебницы весьма романтично: полночь, час ночного баранца, кладбище или фамильный склеп… К'аддалистические письмена и вызов обитателя Пекельного Царства, дающего черную силу… Длинные, распущенные волосы, струящиеся по молодому, упругому телу, сорочка до пят и упоительный восторг в глазах… Сказ. Ки. Глупые, детские сказки.

Будучи Наследной Йагиней и с детства получившая целительский дар, я получила также доступ к магическим учебникам и гримуарам — семейным альбомам с заклинаниями и толкованием — что да почему. И бабули никогда не скрывали от меня, как в старину в действительности обращали в черных ведьм. Просто и без бутафории. Через какие только пытки ни вынуждали только пройти светлых волшебниц, пробуждая в них страх и боль, ничего, кроме пекельной боли, и желания убивать. Мстить. Неважно, кому и как. Злоба, полная отчаянная, приглушить которую на время способна только другая боль. Чужое горе. Вспомнить хотя бы несчастную Мийке, сожженную заживо и обернувшуюся темным сирином… Который одним лишь пением смог практически уничтожить целое графство… Или юную Альсенту Аврийскую, которая стала воплощением самого Смутного Времени, пройдя через такие пытки, которые и в кошмарном сне не увидишь… Знатно, должно быть, напитала Чернобога своим страхом и болью…