Тоня Шипулина - Божьи коровки Биби и Бобо

На последнем слове Биби, больше не сдерживая слез, бросилась на кровать и, демонстративно накрыв себя подушкой, принялась вздрагивать под каждый всхлип.

– Нет, сестрица, твои слёзы не помогут! Ты – трусишка, и я не хочу всю дорогу возиться с твоими страхами.

– В таком случае, – Биби поднялась с кровати и решительно направилась к двери, – я расскажу всё маме и папе! Я сделаю это, сделаю!

И маленькая божья коровка повернула ручку двери, топнув для убедительности ножкой в красном башмачке.

– Ну, хорошо! – Бобо был раздосадован, но не хотел и дальше терять драгоценные минуты. – Тогда обещай, что будешь мужественной!

– Обещаю, – сказала довольная Биби и вслед за братом выпорхнула из маленького идеально круглого окна в стене.

Божьи коровки улетали всё дальше от дома и, не упуская из виду жёлтую едва заметную полоску в густой траве, думали о том, куда приведет их эта тропинка. А она должна была привести их к пруду у развесистой ивы, туда, где растет чудо клевер, исполняющий любое желание…

Когда у Биби и Бобо не оставалось сил лететь, они опускались на землю и продвигались вперёд пешком. В такие моменты им обоим казалось, что они вот-вот собьются с пути. Пробираясь сквозь чащу самых разнообразных трав, цветов и сорняков божьи коровки чувствовали себя настоящими песчинками. По дороге им встречались муравьи, озабоченно тянущие свои ноши – то чьи-то личинки, то какие-то зернышки. Но чаще попадались кузнечики, со свистом проносящиеся над головами, и пчёлы, наполняющие свои горшочки для пыльцы. А еще несколько дождевых червей, увлечённо копошащихся в сырой земле. Один из них, разбрасывая вокруг себя куски грязи, так уморительно ворчал, что Биби, не удержавшись, рассмеялась: «Ой, какой веселый!»

– Он не весёлый, – деловито поправил сестру Бобо, – он неаккуратный!

Но вдруг божьим коровкам показалось, что земля задрожала… Бобо крепко сжал своими лапами хрупкие лапки Биби. Из высокой травы на брата и сестру с фырканьем неслось что-то огромное.

– Ты обещала мне не трусить, – тихо сказал Бобо, надеясь, что шепот поможет не выдать его волнения.

Секунда, вторая… и в следующее мгновение из расступившейся зелени проворно выбежала мышь-полёвка – из её желтых зубов торчал колосок пшеницы. Не замечая малюсеньких насекомых, что так некстати оказались у нее на пути, мышка быстро мчалась вперёд. Биби и Бобо, стоявшие неподвижно, надеялись, что гигантское существо их не заденет. Но, к сожалению, когда полёвка почти миновала божьих коровок, её длинный хвост, как хлыстом, ударил по Бобо. И он, будто маленький камушек, отлетел в заросли сорняка.

– Бобо, Бобо! – тут же закричала Биби, охваченная неподдельным ужасом. – Где ты, где ты?

Никто ей не отвечал. Биби вслушивалась в каждый звук, но слышала лишь чьё-то занудное стрекотание.

– И что же мне теперь делать? – спрашивала она себя. – Если я сойду с этого места и пойду искать Бобо, то мы точно потеряем из виду тропинку и заблудимся. А если я не пойду искать Бобо…

Тут в голову Биби пришла славная мысль: она вспомнила потешную песенку, которую Мама божья коровка поет им с Бобо каждый вечер.

– Он должен её услышать и пойти на мой голос, – сказала Биби уверенно и, вытирая с лица слёзы, громко запела:

Биби подождала с минуту и поудобнее уселась на макушку низенькой ромашки. А потом спела песенку ещё раз. И ещё, и ещё… Так она повторила её раз пятнадцать, прежде чем ощутила и усталость, и жажду одновременно. В горле пересохло, а от голода слегка кружилась голова. Божья коровка начала волноваться. Вдруг её старания напрасны, вдруг ей всё же следовало отправиться на поиски брата, а не в сотый раз распевать детскую песенку.

Однако в этот момент сорняки зашевелились и выпустили из себя потрёпанного Бобо. Несмотря на заметную усталость и большущую шишку на лбу, он мчался к Биби и радостно кричал: «Молодец! Какая же ты молодец!». Помогая сестре спуститься с ромашки, Бобо тараторил, не останавливаясь ни на секунду:

– А я уже думал всё – конец! Очнулся и не могу понять: где я, в какую сторону мне идти, где тебя искать?! Я даже про компас свой забыл, представляешь! А тут слышу: знакомая песенка какая-то, прислушался: да это же Биби поет! Ну, я и пошёл на твой голос. Короче говоря, молодец ты, хорошо придумала!

Бобо, наконец, перевел дыхание и одобрительно похлопал счастливую Биби по крылу.

Божьи коровки ещё немного постояли, охваченные каким-то странным, не испытанным прежде чувством, и снова зашагали навстречу мечте. В эти минуты Бобо и Биби неожиданно для самих себя поняли, как сильно они нуждаются в друг друге.

– Я всегда хотел спросить тебя, Биби, – Бобо доел холодный блинчик из заначки и теперь облизывал каждый палец, – почему ты боишься стрекоз? Ну, я понимаю, там еще лягушек, пауков, или птиц, или темноты, или…

– Потому что они такие странные, Бобо! Могут замереть в одной позе и долго смотреть куда-то.

Биби так разволновалась, говоря о стрекозах, что даже перестала есть блин.

– Это так загадочно, что я сразу боюсь. Очень сильно боюсь!

– Биби, а вдруг ты перестанешь их бояться, если узнаешь получше? Помнишь, что однажды сказала мама: «Смело посмотри страху в глаза, и он сам тебя испугается».

– Не знаю, Бобо, не уверена… Ой, какой противный ветер!

Биби пыталась привести в порядок три сильно разлохматившиеся косички.

Воздух как-то резко стал холодным и сырым, а ветер набирал силу. Божьим коровкам почудилось, что вокруг подозрительно тихо – даже кузнечиков и тех не было слышно.

– Что-то мне это не нравится, – сказал Бобо и, схватив Биби за лапки, со всех ног бросился вместе с ней вперед. – Скорее, вон к тому грибу!

Брат и сестра летели как можно ниже к земле, чтобы усиливавшийся ветер не откинул их с легкостью назад.

И вот только громадный гриб приютил под своей надёжной крышей двух маленьких божьих коровок, как в эту же секунду с неба, ломая цветы и сухую траву, стали падать ледяные шары размером с яблоко. Они бухались на землю с ужасным шумом, некоторые разбивались в дребезги, другие отскакивали прямо к Бобо и Биби и, касаясь основания гриба, откатывались в противоположную от него сторону. Брат и сестра, словно окаменев, вцепились друг в друга и не могли вымолвить ни слова. Никогда ещё в своей жизни они не видели града! Это было жутко и великолепно одновременно.