Войцех Жукровский - Похищение в Тютюрлистане (Художник Ю. Киселев)

Четыре курительные свечи источали тонкие дымки, образуя в воздухе туманный занавес.

— Подойдите поближе!

Звери наклонились над водой; учёный ореховой веткой разгонял дым. Две мордочки, клюв и личико девочки, тесно прижатые друг к другу, отразились, как в зеркале.

Кругом стояла тишина, порой вздыхали только какие-то травы и верещали ласточки над крышей.

Сначала ничего не было видно, кроме голубоватого тумана и серебристого поблёскивания воды, но, чем шире друзья открывали глаза, тем быстрее росло и увеличивалось пространство, пока, наконец, чаша не стала окном, через которое они выглядывали, полные желания узнать будущее.

С левой стороны виднелись ворота, сплетённые из молодых зелёных побегов.

Из-за этих ворот показались дети.

Это были розовые малютки, совсем крохотные. На ходу они постепенно одевались в платьица и бежали, толкая перед собой разноцветные обручи, гоняясь за мячами; жеребята на длинных негнущихся ногах; ежи, похожие на клубки; лисенята; едва оперившиеся, желтоклювые птенцы неслись, окружённые облаком стрекоз и мотыльков. Внизу колыхалась волна трав, нехоженых, цветущих, зелёных. Вся стайка так быстро мчалась, что с трудом можно было разобраться в этой весенней суматохе. Но продолжалось лишь мгновение. Девочки становились девушками, у мальчиков отрастали усы и бороды, они старели, толстели, горбились и с жестом облегчения пропадали за другими воротами, сплетёнными из мака и жёлтых листьев.

— Вы видите меня? — воскликнул капрал Пыпец. И все различили бойкого петушка, гарцующего на деревянной лошадке. Неожиданно конь преобразился; он был уже настоящим скакуном, а петух — ветераном Блаблацкой войны. Прежде чем он исчез в маковых воротах, друзьям показалось, что он блеснул неподвижным крылом, подобно статуе, которую отливают из бронзы.

— Слава ждёт тебя, капрал, — прошептал учёный.

— Хитраска, — пискнула Виолинка. Лисица с розовым бантом на хвосте бежала, покачивая ранцем с книжками. Ни чего не было слышно, но по весёлой мордочке все догадались, — плутовка что-то весело напевает. Вдруг ноги стали заплетаться в длинной юбке, — она подрастала. Нос вытянулся и заострился. Уверенным шагом дошла Хитраска до противоположных ворот, изящно переступила порог и исчезла.

— Мышибрат, Мышибрат, — шепнул петух. В толпе статных юношей промелькнул кот.

Цветы увядали, и наливались соком плоды. Кот, раскинувшись в богатой бричке и закрутив седой ус, въехал в маковые ворота.

— Обоим вам улыбнётся судьба, жить будете в достатке, без забот, — объяснял учёный.

— А это я, это я! — заверещала Виолинка. В толпе детей появилась золотокудрая девочка. — Смотрите, какая я хорошенькая! — восхищалась собой королевна.

Она хотела показать на себя пальцем и коснулась зеркала воды. Пошли круги — и видение пропало.

Над головами сгустился дым.

— Ну, — крякнул мудрый отшельник, — конец забавам! А знаете ли вы, как называется это зеркало?.. Воображение!

Друзья стояли с широко открытыми глазами. Чаша была обычной серебряной миской, а вода — водой. На столе догорали курительные свечи. У всех кружились головы.

— Что это было? — спросила Виолинка.

— Ворота слева — ворота рождения, ворота справа, где все исчезали, — ворота смерти, или ворота макового сна.

— А в середине мы видели всю нашу жизнь! — воскликнул петух.

— Жизнь, — улыбнулся учёный, — жизнь, которую создаёт наша воля и терпеливый труд… Однако пора вам помочь.

Из нескольких пузырьков он слил в один стакан какие-то настои. Жидкость запенилась. Ботаник подал стакан королевне.

— Выпей это, — сказал он, — не бойся.

— А я от этого похорошею? — начала препираться Виолинка. — И моя кожа побелеет?

— Не разговаривай, пей! Сначала нужно подумать об отравленном сердце, а потом можно позаботиться и о красоте.

Виолинка выпила.

Неожиданно с груди сошла тяжесть, она вспомнила свои прежние капризы, те минуты, когда она была несносной и неблагодарной. Потом девочка подумала о терпении и доброте своих спутников. Пробуждённое сердце заболело. Из-под густых ресниц на смуглые щёки брызнули слёзы. Яд чернокнижника улетучивался. Девочка почувствовала, что в ней наступает перемена. Виолинка вновь стала доброй.

— Спасибо тебе, — прошептала она, прижимаясь влажным от слёз личиком к жилистой руке учёного.

— А теперь мы покончим с этим маскарадом. — Он провёл лезвием аирового меча по бороде, словно сбривая И — о новое чудо! — золотистые завитки опали, но, прежде чем они коснулись земли, влетевшие в открытую дверь ласточки схватили их в клювы. Они уносили этот пух, чтобы выстлать им гнёзда. Королевна стояла, открыв рот от изумления, слёзы, внезапно высохли.

— А когда я похорошею, — спросила она, — папа узнает меня?

— Это уже от тебя зависит. Я пробудил твоё омертвевшее от чар сердце; оно тебе подскажет остальное.

— Ты наш спаситель; я не знаю, как тебя и благодарить, — начал петух, но ботаник только махнул рукой, прервав его речь.

— Не меня благодарите, а эти мудрые растения, поведавшие мне свои тайны.

Несколько ласточек, посвистывая, ворвались через открытые двери и уселись на стропилах под потолком.

— Мышибрат, — вдруг заговорил мудрец, — мы сейчас прогоним твои заботы, — я вижу, они не дают тебе покоя. Смотри, — и он снял висевшую на стене скалку. Потом учёный опустился на пол и схватил лоскуток тени, это смехотворное подобие мыши, начал растягивать и разминать Натёртая косматыми листьями коровяка, тень вытягивалась и росла. Она уже была такой, как прежде, но ботаник не прекращал своей работы.

Петух, наклонив голову, в изумлении следил за ним. Виолинка взвизгивала от восхищения. Отшельник поймал несколько солнечных лучей и вплёл в эту новую огромную тень золотую ленту. Вздыбив шерсть, Мышибрат смотрел, как с каждым движением его тела по стене передвигается полосатая тень тигра.

— Ну, что? Теперь ты доволен? — улыбнулся ему ботаник, выпустив из кулака остаток пойманных лучей.

— Ты самый великий в мире учёный, — мяукнул Мышибрат и подпрыгнул от радости. Его полосатая тень бесшумно изгибалась по стене, пугая щебечущих ласточек.

— Я покажу вам кратчайшую дорогу до границы. Вам пора в путь.

— Мы не проберёмся через чащу, — прошептала Виолинка: — ежевика так царапается!..

— Не бойтесь… Смотрите, вот здесь проходит тропинка, — и ботаник указал на открывшийся вдруг между стенами бора просвет. Под сводами деревьев было темно и сыро, но далеко-далеко друзья увидели белую ленту дороги и плывущие в солнечном небе облака.

— О, да ведь тут легко пройти! — крикнула Хитраска.

— Спасибо тебе за исцеление, спасибо за доброту и ласку, — звери крепко жали ему руки.